Годы нашей жизни
Шрифт:
Спрашиваем сельских кооператоров: на какие товары наибольший спрос? На самые лучшие сукна, шелка, шерсть, на трикотаж, музыкальные инструменты, радиоприемники, телевизоры, фотоаппараты, мотоциклы, холодильники.
Годовой товарооборот копановской кооперации превышает миллион рублей. Здесь большой сельмаг и еще много других магазинов, ларьков, пекарня, общественная столовая, комбинат бытового обслуживания.
Когда видишь Копанивскую сельскую больницу на 26 коек, родильный дом, аптеку, баню, ясли, детский сад, по давней традиции проводишь параллель с прошлым. И вспоминаются горькие строки
При жизни деда Трофима все умеющие читать и писать были в Копанях наперечет. Теперь это село сплошной грамотности. Больше ста человек с высшим образованием, очень многие со средним и многие заочно учатся в вузах и техникумах.
В Копанях десятилетка и еще две неполные средние школы, свой Дворец культуры, библиотека, четыре клуба. И нет семьи, которая не выписывала бы газет, не слушала радио.
Однако разве можно сравнивать несравнимое? В самом деле!
И все-таки не забудем, что пятьдесят лет, из которых десять приходилось на годы двух тяжелейших войн, а вторые десять — на преодоление разрухи, в историческом масштабе не очень большой отрезок времени для необыкновенных перемен, происшедших в жизни потомков Щетины.
Сотни людей, молодых и старых, из Цюрупинска и окрестных сел пришли в районный Дом культуры на вечер встречи с дочерьми и внуками Трофима Щетины.
Это был искренний разговор и необыкновенно волнующий вечер, хоть речи велись самые обыкновенные, житейские.
— В Копанях нас, прямых потомков деда Трофииа, человек сорок пять, — сказал бригадир Крайнюков. — Есть среди нас хлеборобы, механизаторы, учителя, садоводы, животноводы, медработники, счетные работники, электрики, радиотехники, шофера.
Все до одного вышли, как говорится, в люди, и каждому нашлось место в жизни.
— О чем мечтал когда-то наш дед Трофим, — вслух размышлял другой внук Щетины, ездовой Михаил Беляев. — Прежде всего о земле. Считались наши пески гиблыми, а вот мы их пересоздали. Мечтал наш дед о воде… Добыли мы воду. И ту, которую в наших дворах мотор качает, а главное, ту, что пришла к нам по Краснознаменскому каналу.
Мечтал о труде, чтоб он не был таким тяжелым, как тот, который он знал. А я недавно прикидывал, и вышло, что только среди копанивских хлеборобов есть люди двадцати пяти механизаторских профессий. Изменилась наша крестьянская работа, а главное, изменились люди.
Очень похожий на деда приземистый крупнолицый Михайло передохнул, подошел поближе к рампе, неторопливо осмотрел зал и продолжал:
— И конечно, мечтал дед Трофим о новой жизни. Вот она, — Беляев показал рукой на зрительный зал, — посмотрите сами на себя, даже на то, как все мы теперь одеты. — Секунду помолчав, он добавил: — Я иногда думаю: поглядел бы Ильич на сегодняшние Копани…
— Это, пожалуй, верно, — подхватил выступавший потом председатель Копановского сельсовета. — Только начал бы, наверное, Владимир Ильич не с нас. Есть села и хозяйства, которые на всю страну звучат. Или даже в мировом масштабе. А мы порой и в районном не блещем, и успехи в Копанях могли быть куда большими. А перемены у нас, конечно, огромные.
В
5
И вот я уже в другом зале — уже за несколько сот километров от Копаней и Цюрупинска. Приехал в Новоукраинку, Кировоградской области, через которую ведет дорога в Ровное и Елизаветградку.
Здесь я надеялся узнать о судьбе потомков двух «давних знакомых» Ильича — бедняка Ефима Вергуна и Петра Назаренко.
Моим спутником оказался работник краеведческого музея, взявший на себя довольно трудную миссию: найти образцы пахотных орудий дореволюционных лет. Он рассчитывал на помощь механизаторов, знающих, где завалялись какой-нибудь старый буккер, косуля, рало или соха.
В Новоукраинке у районного Дома культуры выстроился длинный ряд машин, грузовиков, мотоциклов. Пятьсот звеньевых, комбайнеров, бригадиров, агрономов, трактористов, вооружившись карандашами, тетрадями, книгами, заняли места в зале.
У многих на груди ордена, а у того, который сидит на крайнем стуле в первом ряду, — Золотые Звезды. Это Гиталов. Его знает вся Украина, весь Союз.
Чем в прошлом была знаменита Новоукраинка? Пожалуй, только рабочим рынком.
О рынке батраков в Новоукраинке, Елизаветградского уезда, писал В. И. Ленин. По воскресеньям на этом рынке собиралось несколько тысяч сельскохозяйственных рабочих. И если заняться родословной сидящих в зале передовиков, тут окажется много сыновей и внуков тех батраков, что по воскресеньям на рынке в Новоукраинке ожидали найма.
Но сегодня не об этом речь. Сегодня здесь районный киносеминар. На экране научные агротехнические фильмы. Агрономы комментируют их, а зрители обсуждают, ссылаясь на собственный опыт.
После картины «Первая трактористка» берет слово Гиталов. Говорит он горячо. Энергией и силой веет от всей его фигуры. А сам плотный, широкоплечий. У него крупные черты лица и под высоким лбом светятся умные, быстрые глаза.
«Первая трактористка» — фильм про Ангелину. Гиталов еще до войны учился у нее, потом ученик с успехом соревновался с учительницей. Это было творческое соревнование. У них даже возникали споры и несогласия.
В местном архиве среди старых, пропыленных томов волостных управ Елизаветградского уезда много дел о спорах на меже. Сколько трагедий, и часто кровавых, разыгрывалось между односельчанами на старой меже!
А вот «спор о меже» в колхозные дни. Гиталов рассказывал о дискуссии среди трактористов о том, как лучше засеивать углы, как пахать колхозный массив по краям, чтобы не распахать дорогу, не повредить лесные посадки. Споры разрешила Ангелина. Пахоте без «балалаек», как говорят трактористы, «восьмерок» и «бубликов» на краю поля Гиталов научился у Прасковьи Никитичны.