Годы в броне
Шрифт:
Разговор длился несколько минут. Затем Рыбалко так ке не торопясь положил трубку на телефонный аппарат, "осмотрел на меня добрыми выразительными глазами.
– Командующий фронтом просил передать вашей бригаде благодарность. Действиями бригады он остался доволен и приказал немедленно представить к наградам отличившихся. Кстати, кто был у вас проводником? Удивительно, как вы смогли выйти точно в намеченный район, да еще ночью.
Пришлось рассказать генералу о партизанках Маше Сотник и Гале Чернухе.
– Поблагодарите девушек от моего имени и наградите
– Будет исполнено, товарищ командующий. В конце беседы командарм осторожно спросил:
– Сколько потребуется времени, чтобы привести бригаду в порядок, дать людям отдохнуть, получить материальную часть и пополнение?
– Хорошо бы деньков пять-шесть, - ответил я, а сам додумал, что этого времени будет крайне мало.
Павел Семенович немного помолчал и твердым голосом произнес:
– Нет, это слишком много. Обстановка на фронте осложнилась. Вы ее знаете лучше нас. Надо ожидать больших танковых атак группы Манштейна... Предоставляю вам двое суток. Завтра к ночи поступит боевая техника, я распорядился выделить вам два эшелона танков. Боевую задачу поставит командир корпуса... Боюсь, вам снова придется встретиться с главными силами 25-й танковой дивизии.
Генерал встал. Это означало, что мне пора идти.
– И не переживайте, пожалуйста. Командующий фронтом считает ваше решение на вывод из строя техники и выход к нам разумным и правильным. Я целиком и полностью разделяю это мнение. Знайте, мой друг, не скоро враг сложит оружие. Потребуются долгие месяцы, чтобы сломить его. Полную победу принесут люди. Их надо беречь особо. А танки, машины, минометы - дело наживное.
Окрыленный, возвращался я в родную часть. А через два дня в составе войск 3-й танковой армии 55-я гвардейская танковая бригада вела успешные оборонительные бои в районе Фастова против старых своих "знакомых" - 25-й и 1-й танковых дивизий врага.
* * *
В течение всей войны меня терзала мысль о судьбах людей из Паволочи. Что сделали с ними фашистские изверги после ухода из села 55-й танковой бригады? Не сетуют ли местные жители на танкистов за то, что те были вынуждены покинуть Паволочь в ноябрьские дни 1943 года?
Получилось так, что сразу после войны я не смог попасть в те края. Сделал это только спустя 20 лет. Газик лихо промчал меня по дорогам войны. Вот уже позади остались Васильков, Фастов. С волнением подъезжали мы к Малому Половецкому.
С наступлением темноты сразу дала о себе знать осенняя прохлада. Ночь окончательно повисла над нами, когда из-за поворота появились огоньки. Сначала они казались маленькими точками, но с каждой минутой становились все больше и ярче.
Тревожно и учащенно забилось сердце, когда по старой знакомой дороге мы въезжали в Паволочь. Вот и школа, где когда-то располагался штаб бригады. Увидев школу, я решил заночевать в селе. Впереди был воскресный день, и времени хватит, чтобы обойти все уголки, знакомые по войне.
В Паволочи было очень оживленно. Вовсю разрывались баяны. Голосисто пели парни и девчата. Многие спешили в Дом культуры.
– Куда податься на ночь? -
И сразу мелькнула мысль: прежде всего надо разыскать дом Маши Сотник и заехать к ней.
После боев за Паволочь эта девушка-патриотка, благодаря которой мы вышли за линию фронта, осталась в 55-й бригаде и до конца войны делила с нами радости и печали.
Как сложилась ее жизнь? Не затерялась ли Машенька Сотник в огромном человеческом водовороте? Нашла ли после войны свое место в жизни?
Нас встретила мать Маши - небольшого роста, уже немолодая женщина. Любезно поздоровавшись, она пригласила нежданных гостей в дом и вежливо спросила, что привело нас к ней в такое позднее время.
Я назвал себя.
– Прасковья Михайловна Сотник, - представилась хозяйка дома. - Моя дочь часто рассказывала о вас. Да и в селе многие партизаны помнят вас по сорок третьему году.
На стене в комнате Машеньки под большим стеклом в раме было выставлено много фотокарточек. Среди них я нашел и свою в группе солдат и офицеров. Мы сфотографировались 3 мая на фоне поверженного рейхстага.
Хозяйка дома с гордостью сообщила, что ее Машенька окончила Киевский университет, вышла замуж, имеет хорошего сына, счастливо живет и работает в Шепетовке. Я рад был услышать это. Маша Сотник заслужила большое человеческое счастье.
Ночь была на исходе. Мои спутники крепко спали в соседней комнате, не сомкнули глаз только я и Прасковья Михайловна.
Она поведала мне о том, что произошло в их селе после нашего ухода. Страшная картина встала перед моими глазами, когда услышал рассказ матери Маши Сотник, а затем побеседовал с участниками партизанского движения и боев в Паволоче.
После нашего прорыва партизаны еще несколько часов держали фронт. Прикрываясь огнем, они ночью оставили Паволочь и ушли в леса. Фашисты по каким-то причинам не торопились войти в село. В Паволочи и в ближайших населенных пунктах они появились лишь в конце ноября.
Первым делом у населения потребовали выдачи партизан и раненых танкистов.
Днем и ночью рыскали оккупанты по селам, вылавливая тех, кто помогал бригаде бить гитлеровцев. Но местное население держалось стойко, предателей не нашлось.. Тогда начались массовые расстрелы.
Первыми поплатились жители Малого Половецкого - там было расстреляно около двухсот человек. В деревне Соколянка, в помещении школы, фашистские изверги сожгли 160 человек. Не одну сотню мужчин и женщин уничтожили они и в Паволоче.
В ответ на расправы с мирными жителями усилили свои удары по гитлеровцам партизаны. Немцы подтянули войска к лесу. Стали бомбить его с воздуха. Начались лесные пожары. Но и в этих условиях партизаны продолжали истреблять оккупантов.
Трудно сказать, сколько бы еще продолжались кровавые расправы фашистов над беззащитными детьми, женщинами, стариками. Но к счастью, в конце декабря 1943 года войска 1-го Украинского фронта разгромили 4-ю и 1-ю танковые армии противника и окончательно освободили Попельню, Паволочь, Бердичев...