Годы в броне
Шрифт:
Огонь не утихал. С противоположного берега в нашу сторону с завыванием летели снаряды скорострельных зениток, чавкали минометы. Поляна к тому же насквозь простреливалась огнем автоматов.
И как назло, не было ни лощинки, ни оврага, ни кустарника. Пляска машины по изрытому снарядами и минами полю продолжалась всего несколько минут, но они показались нам вечностью. Снаряды ложились впереди и позади машины. Как ни старался Рыков, "виллис" заковылял на трех колесах. Изрешеченный осколками, он проскочил рощицу и ворвался в обнесенный толстой кирпичной стеной двор заброшенного поместья. Офицер связи был ранен осколком, остальные отделались легким
Наконец все осталось позади... Мы отдышались, испили водицы, перевязали рану нашему сопровождающему, сменили колесо и уже спокойно тронулись дальше. Шквальный огонь на нашем участке стихал, снаряды и мины рвались где-то в стороне. Через час мы были у своих.
Штаб бригады разместился на безлюдном хуторе, который не значился ни на одной из наших карт. Несколько знакомых легковушек, машина наших радистов, бронетранспортеры и мой стальной конь - танк Т-34 с номером "200" - стояли, уткнувшись в грязную кирпичную степу.
Всего несколько минут длилась встреча с боевыми друзьями. Первым делом познакомился с новым начальником штаба подполковником Шалуновым и другими офицерами, прибывшими за время моего отсутствия. Очень обрадовался, найдя живым и здоровым Александра Павловича Дмитриева, неразлучного фронтового друга, свыше трех лет возглавлявшего политотдел бригады.
Новый начальник штаба доложил обстановку и полученного с утра задачу. Все наши попытки форсировать канал в районе Штадтсдорфа не увенчались успехом.
Он подвел меня к окну, из которого просматривался Штадтсдорф, мост правее него и батальоны, окопавшиеся по южному берегу канала.
– Такого огня я еще не видел, - вздохнув, сказал Шалунов.
– А как с мостом?
– Захватить его не удалось. Немцы частично взорвали мост, а идти напролом нет смысла.
– Как смотрит на это командир корпуса? - продолжал допытывать я.
На широком и добром лице начальника штаба появилась улыбка:
– Ясное дело - ругается. Требует захватить противоположный берег.
Соединился по телефону с генералом Новиковым, представился ему. Командир корпуса сказал, что находится от нас очень близко. Самое большее один-два километра в сторону. Радио и телефон в этих условиях ненадежны. И лучше всего, если я доберусь до него сейчас.
Особого желания оставлять бригаду у меня не было, но раз требует командир корпуса, значит, рассуждать нечего.
Добраться до КП корпуса на машине или бронетранспортере было абсолютно невозможно: гитлеровцы находились от нас в трехстах метрах. Пришлось идти пешком, а точнее, ползти, так как бешеный огонь прижал нас к земле. Переползая от дома к дому, адъютант, офицер связи и я стремились к одному достигнуть леса. Но здесь оказалось еще хуже: непрерывно рвались разрывные пули, задевавшие то деревья, то только хвою сосняка. К лесу вплотную примыкали дома, они и явились для нас спасением, хотя по ним били артиллерия и минометы. Начали перебежки от дома к дому, у одного из домов нас встретил офицер штаба корпуса.
Ситуация, в которой мы находились, не давала повода для веселья, но я все же не смог удержаться от смеха. Когда подползли к цели нашего путешествия, сопровождавший нас капитан кошкой юркнул
– Не удивляйтесь такой обстановке, она и для нас непривычна, - пробасил незнакомый голос. - Но это единственный способ добраться до меня. Подходы к дверям и сами двери просматриваются и простреливаются со стороны канала. Ночью, когда здесь закреплялись, не разбирались, что к чему, а сейчас уже поздно менять расположение.
Постепенно глаза свыклись с полумраком, и я увидел группу людей в продолговатом отсеке. В углу виднелись телефонные аппараты, в другом таком же помещении у радиостанции склонились два радиста. Рядом с комкором Василием Васильевичем Новиковым стояли знакомые мне генерал-полковник Николай Александрович Новиков, командующий бронетанковыми и механизированными войсками нашего фронта, и мой старый фронтовой друг начальник политотдела корпуса Андрей Владимирович Новиков.
Отряхнув пыль и поправив помявшийся китель, я представился комкору и генерал-полковнику, а затем обнялся с Андреем Владимировичем. С этим простым, требовательным, справедливым и храбрым человеком мы встречались много раз на Днепре, на букринском плацдарме, под Киевом и Львовом, на Висле и на Одере. По натуре он был замкнутым, суровым. И тот, кто был мало знаком с Андреем Владимировичем, избегал встреч с ним. Но мы, знавшие полковника, тянулись к нему. Он был умным, добрым и справедливым человеком. Не приходил в особый восторг от удач, но и не впадал в уныние при провалах. К его голосу прислушивались и политработники и командиры бригад, и не только потому, что он был гораздо старше и опытнее нас. Он умел расположить к себе людей.
Помню, в августе сорок четвертого, когда отрезанная от своих наша бригада дралась с превосходящими силами противника на сандомирском плацдарме, Андрей Владимирович каким-то чудом добрался до нас. Танков он с собой не привел, артиллерии - тоже, но его простые, ободряющие слова, само его присутствие в узкой траншее вселили уверенность, что найдется выход из положения, казавшегося безнадежным.
– Мы с тобой еще выпьем шампанского в резиденции Геббельса, - говорил он мне в минуту затишья.
– Дай бог уцелеть в этом аду, не до шампанского, - ворчал я.
– И чего ты себя хоронишь? Увидишь - будем в Берлине!
И вот мы встретились - хоть не в Берлине пока, но уже на подступах к нему. Как бы там ни было, мы добрались сюда. И увиделись в столь необычной ситуации. Чтобы успокоиться от охватившего меня волнения, я спросил шутя:
– Не слишком ли много Новиковых в одном подвале? Василий Васильевич снял позолоченные очки, протер стекла:
– Новиковых на Руси не меньше, чем Ивановых, особенно у нас на Калининщине. А то, что мы все трое оказались в одном месте, в этом виноваты именно вы. Была бы ваша бригада на той стороне канала, я не сидел бы здесь, да и Николай Александрович не приехал бы сюда. - Командир корпуса сделал паузу и перевел разговор в деловое русло: - Все-таки непростительно, что бригада топчется перед каналом. Днепр брали, Вислу первыми форсировали, позади оставили Ниду, Варту, Одер, а тут не можете перескочить через несчастный канал...