Годы в броне
Шрифт:
Сколько же людей с оккупированных территорий было согнано в фашистскую Германию! Марш-поход освобожденных невольников начался еще в январе, когда наступление наших войск распахнуло ворота концентрационных лагерей и тюрем. Мы тогда находились в Польше и освобождали узников Майданека, Освенцима и многих других концлагерей и фабрик смерти. С тех пор прошло более четырех месяцев, а все еще не иссяк бесконечный людской поток. На меня, видевшего много несчастий на войне, самое гнетущее, самое тяжелое впечатление производили эти люди - беспомощные, исстрадавшиеся.
"Виктория!", "Вив ля пэ!", "Победа!", "Фриден!" -
Наш "виллис" полз на север по запруженным дорогам. Теперь не было надобности узнавать направление у встречных офицеров и регулировщиков. Ориентиром служило озаренное пожарами небо, усиливавшаяся артиллерийская канонада. Над нами проплывали в сторону Берлина сотни самолетов, глухие взрывы фугасных бомб слышны были за десятки километров.
Без особого труда мы разыскали дорогу на КП командарма. В просторной комнате заброшенного особняка я снова увидел Павла Семеновича Рыбалко. Рядом с ним стоял незнакомый генерал с жгучими черными глазами и седеющей головой. Я растерялся, не зная, кто из них старший: оба генерал-полковники. Шагнул в сторону командующего. Рыбалко не дал мне закончить рапорт, крепко пожал руку, обернувшись к окружающим, подмигнул:
– Я же говорил, что Драгунский не опоздает. Солдатское чутье и на сей раз его не подвело. - И, обращаясь к стоявшему рядом генерал-полковнику, который оказался командующим артиллерией фронта, сказал: - Это командир пятьдесят пятой бригады. Был в госпитале. Подоспел вовремя. Все боялся, что опоздает к началу боев за Берлин... Войдет туда в числе первых - вторую Золотую Звезду получит, а не войдет - отберем и ту, что имеет.
Все находившиеся в комнате рассмеялись. Командарм еще раз осмотрел меня с головы до ног:
– Вид у вас хороший. Курортный. А теперь - за дело. Время не терпит.
Он подвел меня к столу, на котором распластался крупномасштабный план Берлина. Четко выделялись на нем квадраты улиц, площади, стадионы, станции метро, рейхстаг и имперская канцелярия. Голубые дорожки Тельтов-канала и Шпрее, петляя змейкой, извивались по окраинам, вползали в город и терялись где-то в лабиринтах улиц. Перед глазами мелькали названия окраин и предместий. К западу тянулись сплошные леса и озера.
– Все это придется брать. Наша армия нацелена на юг Берлина и на его западную часть. Немцы готовились встретить войска маршала Жукова с востока, а мы еще ударим с юга, по самому чувствительному месту - во фланг.
Жирные стрелы на карте выводили 9-й механизированный корпус генерала Сухова к восточной части Берлина, две небольшие стрелки протянулись навстречу 1-му Белорусскому фронту - 8-й гвардейской армии Чуйкова и 1-й танковой армии Катукова. 6-й танковый корпус Митрофанова всеми своими бригадами шел прямо на север - к центру Берлина, к Тиргартену. Я нетерпеливо шарил глазами по карте в поисках своего 7-го корпуса, нашей бригады. И не сразу нашел пунктирную линию среди множества кружочков и стрел.
Начальник оперативного отдела армии, мой старый знакомый по академии, двухметровый богатырь Саша Еременко, протянул через мою голову огромную ручищу.
– Вот
Не зная, что представляет собой этот водный рубеж, я спросил, есть ли броды или обходы.
– Какие там броды! - вмешался полковник Матвей Поликарпович Каменчук, начинж армии. - Ширина канала до сорока - пятидесяти метров. Он весь в бетоне: стены отвесные, по северному берегу - бетонные укрепления. Сплошные населенные пункты и каменные постройки усиливают оборону.
Услышав эти слова, я несколько сник. С мнением Каменчука я не мог не считаться. Мы, командиры бригад и корпусов, знали его давно.
– Не запугивай, Матвей Поликарпович, - мягко улыбаясь, сказал Рыбалко. - Что бы там ни было, а действовать надо смело, решительно, не оглядываясь по сторонам. Бояться нам нечего, мы не одни. С востока идет 1-й Белорусский фронт. Рокоссовский размахнулся на севере, левее нашей армии на Потсдам наступает Лелюшенко. Понял? А это командующий 28-й армией Александр Александрович Лучинский, - пояснил Рыбалко, представляя меня высокому, стройному генералу. - Раз появилась пехота, нам, танкистам, ничего не страшно.
Прощаясь, Павел Семенович, как бы напутствуя, сказал мне:
– Поезжайте немедленно в свою бригаду, ознакомьтесь с обстановкой на месте, там будет виднее. Обязательно повидайте командира корпуса, он уже ждет вас. Кстати, у вас теперь новый комкор генерал Василий Васильевич Новиков, старый, опытный вояка. И строгий. Спуску не даст.
Рыбалко был в приподнятом настроении и свое приказание сопровождал шуткой. Получив разрешение на отъезд, я дошел до дверей, но тут все же не выдержал, повернулся к генералу:
– Жду вас в Берлине, товарищ командующий.
– Буду, обязательно буду, - улыбнулся Рыбалко. - Но с одним условием. Обещайте принять меня только на Вильгельмштрассе. Имейте в виду: туда пойдет весь седьмой корпус.
Получив план Берлина, сопровождаемый офицером связи, окрыленный, ехал я к боевым друзьям. Встреча на КП и напутствие П. С. Рыбалко взволновали меня. Неиссякаемая энергия командарма передалась и мне, я испытывал небывалый прилив сил.
Машина, словно чувствуя мое нетерпение, мчалась на север на предельной скорости. Вскочили в Малов, повернули налево в направлении города Тельтов и сразу оказались в зоне заградительного огня. Офицер связи, сопровождавший нас до бригады, выбрал не совсем удачный маршрут. Прочертив по карте кратчайшую прямую, он рассчитывал, что этим путем мы быстрее окажемся на месте, но не учел, что центральная улица, как и весь городок Тельтов, простреливалась всеми огневыми средствами противника. Возвращаться назад, чтобы организовать поиски лучшего пути, было уже поздно и небезопасно. Оставалось одно: решительно сказать "Вперед!" - и "виллис" пошел нырять из воронки в воронку.
Никогда не терявший самообладания Рыков вцепился обеими руками в руль, направляя машину на окраину городка. Наш "козлик" шарахался из стороны в сторону, прижимался к степам домов, к толстым каменным оградам, прыгал через завалы и канавы. Водитель, обливаясь потом, с остервенением бросал машину в мало-мальски безопасные места, хотя таких мест, к сожалению, почти не было. И все-таки мы выскочили на окраину. Предстояло преодолеть небольшую поляну, за нею нырнуть в лесок, а там рукой подать до штаба бригады.