Годы в броне
Шрифт:
Непрекращающиеся запросы сверху и потеря связи с 1-м батальоном, решавшим главную задачу дня, - оба эти факта вынудили меня немедленно пересесть в танк, собрать в единый кулак свои резервы и двинуться вперед, не дожидаясь, пока Засименко установит радиосвязь с Гулеватым.
Шалунов попытался что-то мне посоветовать, но я впервые за эти дни не сдержался:
– Хватит, товарищ Шалунов, свертывайте штаб - и все за мной к Шпрее, к Рулебену. Там разберемся.
Наступление в тех условиях означало продвижение на несколько десятков метров в час. Но это все-таки было движение вперед, к цели, которой во что бы
Навстречу стали попадаться раненые - верный признак близости места боев. У горящего танка с распластанными перебитыми гусеницами лежал окровавленный лейтенант, возле него возились санитары. Чем дальше мы продвигались, тем чаще видели свежие следы боев.
Кто-то узнал меня и предупредил:
– Товарищ полковник, наши впереди.
Я облегченно вздохнул: значит, все в порядке, не заплутались.
Из-за поворота навстречу нам двигалась колонна пленных, сопровождаемая советскими автоматчиками. Обросшие, грязные, оборванные, полуголодные гитлеровцы, еле передвигая ноги, плелись на юг. Для них война уже закончилась навсегда. Жалким выглядел в те дни когда-то нарядный Берлин. Пленные с горечью озирались по сторонам. Их провожали в неведомый путь охваченные пламенем улицы, скелеты разрушенных домов, одиноко торчавшие обугленные деревья.
Время перевалило за полдень. День выдался по-весеннему теплым. Солнце стояло высоко над головой. Лучи его пробивались даже сквозь плотную завесу дыма. Солдаты и офицеры, стоявшие со мной на танке, сняли теплые куртки и меховые тужурки.
С трудом перевалив Рулебен, мы повернули вправо, пересекли железнодорожную ветку, идущую из Штрезова к вокзалу Шарлотенбург, и очутились на небольшой площади, куда выходили Рейхштрассе, Шпандауэр-Дамм и Сифо-Шарлотенштрассе. Здесь встретили обшарпанный броневичок.
– Получите "пленных", - радостно прокричал нам бригадный разведчик Борис Савельев.
Я оторопел, на лице Шалунова застыло изумление.
"Какие пленные? Зачем они нужны сейчас?" Я даже подумал, что разведчики захватили каких-то высокопоставленных особ - может, самого Гитлера или Геббельса. В те дни все могло быть. С волнением всматриваясь в людей, сидевших на бронетранспортере, я не заметил, однако, ни одного немца, ни в гражданском, ни в военной форме.
С машины спрыгнули два незнакомых советских офицера. Высокий подтянутый майор четко представился:
– Командир батальона тридцать пятой бригады первого Красноградского механизированного корпуса Первого Белорусского фронта майор Протасов. Представляюсь по случаю соединения с вверенной вам бригадой Первого Украинского фронта.
Майор сделал шаг в сторону, уступая место своему коллеге:
– Капитан Туровец из той же бригады первого мехкорпуса! - скороговоркой выпалил худощавый офицер и, переведя дыхание, закончил: - Соединились в двенадцать часов двадцать седьмого апреля в районе железнодорожной будки между станциями Сименсштадт и заводским районом Рулебен.
– Ох ты, мать честная! - вырвалось у меня. - Вот, значит, каких "пленных" захватили мои разведчики...
Никогда не ощущал я таких крепких солдатских объятий, не слышал таких радостных возгласов. Приказ был выполнен. Кольцо окружения, о котором говорил нага командарм, замкнулось. На западной окраине Берлина соединились
Кто-то крикнул:
– Надо отметить это событие!
– Обязательно надо, - поддержал Александр Павлович Дмитриев. - Такое больше не повторится.
Стол решили накрыть в стоявшем рядом угловом доме, изрешеченном снарядами. Пока шли приготовления, Протасов, Туровец и Савельев рассказывали в соседней комнате подробности этого волнующего события.
– Мой батальон имел задачу выйти в район Рулебена, - начал Протасов. Нас известили о подходе войск Рыбалко с юга. Целую ночь и все утро мы вели бои, с большим трудом выбили гитлеровцев из района Хазельхорст. Но на пути встал танковый завод в Сименсштадте, где засела большая группа немцев. Часа два пришлось выкуривать их. Подошли к Шпрее. Огонь стал стихать, наши разведчики преодолели реку без особого труда, приблизились к железнодорожной ветке и вдруг... заговорили пушки советских танков, послышалась знакомая мелодия наших автоматов. И тут все прояснилось...
– Вот-вот! Мы подошли сюда тоже часам к десяти-одиннадцати, - продолжил Савельев рассказ Протасова. - Гулеватый вначале отстал, а потом его танки, увлекшись боем, уклонились немного влево. Правда, они загнали большую группу немецких солдат на ипподром и прижали их к реке Шпрее и каналу Унтершпрее. Гитлеровцы потеряли там несколько сот человек убитыми, а остальные были разоружены и пленены. Мы с Серажимовым и ротой Хадзаракова ринулись к железнодорожной ветке. Немцев здесь не оказалось, но нас вдруг обстреляли с противоположного берега. Мы ответили тем же. Тогда и донеслось с той стороны родное русское "ура!". А потом увидели: навстречу, размахивая оружием, бегут автоматчики. Мы тоже кинулись к насыпи. Тут-то к нам и присоединились подоспевшие танкисты Гулеватого, автоматчики Старухина. И началось...
– Ох и братание было, товарищи! - на лету подхватил слова Савельева капитан Туровец. - Небо над Берлином чуть не раскололось от громкого "ура!". Вот это была встреча, доложу я вам...
Только было разошелся капитан Туровец, но тут командир хозяйственного взвода пригласил всех к столу, и разговор перешел в несколько иное русло...
Когда я доложил комкору о выполнении бригадой поставленной задачи, генерал Новиков потребовал, чтобы мы проводили до его штаба одного из офицеров 35-й мехбригады. К нему отправился капитан Туровец. А мы в свою очередь делегировали нашего представителя в штаб 1-го мехкорпуса.
Сознание того, что внутри Берлина соединились наконец два фронта и что на острие клина находилась 55-я бригада, очень радовало меня. Имелась еще и личная причина быть счастливым. 1-м Красноградским механизированным корпусом командовал хорошо знакомый мне генерал Семен Моисеевич Кривошеий, под началом которого я служил зимой и летом 1943 года и которому многим был обязан.
Генерала Кривошеина я считал своим учителем и гордился тем, что 27 апреля 1945 года главное кольцо окружения внутри Берлина замкнули войска корпуса, которым командовал С. М. Кривошеий, и 55-я танковая бригада. Учитель встретился со своим учеником в столице фашистской Германии. О таком можно было только мечтать...