Гоголь в жизни
Шрифт:
Гоголь - А. О. Смирновой, 28 дек. 1844 г., из Франкфурта. Соч. Гоголя, изд. Брокгауза - Ефрона, IX, 257. {373}
У меня никогда не было денег в то время, когда я об них думал. Деньги, как тень или красавица, бегут за нами только тогда, когда мы бежим от них. Кто слишком занят трудом своим, того не может смутить мысль о деньгах, хотя бы даже и на завтрашний день их у него недоставало. Он займет без церемоний у первого попавшегося приятеля.
Гоголь - А. А. Иванову, в январе 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 8.
Здоровье мое стало плоховато; и Копп и Жуковский шлют меня из Франкфурта, говоря, что это мне единственное средство. Нервическое тревожное беспокойство и разные признаки совершенного расклеения во всем теле пугают меня самого. Еду, а куда и сам не знаю. Охоты к путешествию
Гоголь - Н. М. Языкову, 15 янв. 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 18 21.
Гоголя нет с нами. Он отправился в Париж, приглашенный туда Толстыми и Виельгорскими. Я сам его послал туда, ибо у него начинали колобродить нервы, и сам Копп (немецкий профессор) прописал ему Париж как спасительное средство... Вам бы надобно о нем позаботиться у царя и царицы. Ему необходимо надобно иметь что-нибудь верное в год. Сочинения ему мало дают, и он в беспрестанной зависимости от завтрашнего дня. Подумайте об этом; вы лучше других можете характеризовать Гоголя с его настоящей, лучшей стороны.
В. А. Жуковский - А. О. Смирновой, 4/16 янв. 1845 г. Рус. Арх., 1871, 1858.
Я во Фpaнкфypтe совсем не соскучился, но выехал единственно потому, чтоб переносить болезненное и лихорадочное состояние, которого продолжительности я опасался. А наслаждений у меня много было там, внутренних и тихих, которые были достаточны разлить спокойствие на весь день.
Гоголь - В. А. Жуковскому, 22 янв. 1845 г., из Парижа. Письма, III, 19.
2 февр. 1845 года.- Известие от Шевырева, что я избран в почетные (члены Московского университета). Принц Ольденбургский, герцог Лейхтенбергский, Остроградский, Штруве, Востоков и Гоголь. Назначение последнего вопреки мнению аристократов и, может быть, правительства.
М. П. Погодин. Дневник. Барсуков, VIII, 87.
Дорога мне сделала добро; но в Париже я как-то вновь расклеился... Время идет бестолково и никак не устраивается, и я рад бы в здешнее длинное утро сделать хотя вполовину против того, что делывал в короткое утро во Франкфурте, хотя занятия были не те, какие замышлял.
Гоголь - В. А. Жуковскому, 22 янв. 1845 г., из Парижа. Письма, III, 19. {374}
Париж или лучше - воздух Парижа, или лучше - испарения воздуха парижских обитателей, пребывающие здесь на место воздуха, помогли мне немного и даже вновь расстроили приобретенное переездом и дорогою, которая одна бывает для меня действительнее всяких пользований. С Виельгорскими я видался мало и на несколько минут. Они погрузились в парижский свет, который исследывают любопытно, чему я, впрочем, очень рад. Рассеяние им необходимо нужно... Я провел эти три недели совершенным монастырем, в редкий день не бывал в нашей церкви и был сподоблен богом, и среди глупейших минут душевного состояния, вкусить небесные и сладкие минуты. Здоровье мое слабеет, и не хватает сил для занятий.
Гоголь - А. О. Смирновой, 24 февр. (?) (по нов. ст.) 1845 г., из Парижа. Письма, III, 23.
Какое же Гоголю нужно споможение, когда он беспрестанно назначает пожертвования в пользу студентов и т. п.?
Я. К.. Грот - П. А. Плетневу, 28 февр. 1845 г., из Гельсингфорса. Переписка Грота с Плетневым, II, 412.
Гоголя пожертвование есть фантазия. Оказалось, что денег в сборе никаких нет.
П. А. Плетнев - Я. К. Гроту, 7 марта 1845 г., из Петербурга. Там же, 415.
Приехал я (во Франкфурт) благополучно. Несмотря на хворость мою и на дорогу, не очень завидную, и на три ночи с четырьмя днями, проведенными в дилижансе, я не изнурился, и временами было так на душе легко, как будто бы ангелы пели, меня сопровождая... Хотя можно сказать, что до Франкфурта добрался один только нос мой да несколько костей, связанных на живую нитку жиденькими мускулами, но дух бодр.
Гоголь - графиням Л. К. и А. М. Виельгорским, 5 марта 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 29.
Дорогой из Парижа во Франкфурт я опять чуствовал себя хорошо, а приехавши во Франкфурт - дурно... Мое здоровье так плохо, как я давно не помню 22.
Гоголь - Н. Н. Шереметевой, из Франкфурта. Письма, III, 28.
Гоголь
А. О. Смирнова. Автобиография, 296.
Я напомнила государю о Гоголе, он был благосклонен. "У него есть много таланту драматического, но я не прощаю ему выражения и обороты слишком грубые и низкие".- "Читали вы "Мертвые души"?" - спросила я.- "Да разве они его? Я думал, что это Соллогуба". Я советовала их прочесть и заметить те страницы, где выражается глубокое чувство народности и патриотизма.
А. О. Смирнова. Дневник, 11 марта 1845 г. А. О. Смирнова. Записки, стр. 283.
В воскресенье на обычном вечере Орлов (шеф жандармов) напустился на меня и грубым, громким голосом сказал мне: - "Как вы смели беспокоить государя, и с каких пор вы - русский меценат?" Я отвечала: - "С тех пор, как императрица мне мигнет, чтобы я адресовалась к императору, и с тех пор, как я читала произведения Гоголя, которых вы не знаете, потому что вы грубый неуч и книг не читаете, кроме гнусных сплетен ваших голубых штанов". За словом я не лазила в карман. Государь обхватил меня рукой и сказал Орлову: - "Я один виноват, потому что не сказал тебе, Алеша, что Гоголю следует пенсия". За ужином Орлов заговаривал со мной, но тщетно. Мы оставались с ним навсегда в разладе. Я посылала за Плетневым, мы сочинили письмо к Уварову и запросили шесть тысяч рублей ассигн. Плетнев говорил, что всегда дают половину, у нас уже такой обычай.
А. О. Смирнова. Автобиография, 296.
Смирнова поймала на балу Орлова и объявила ему волю государя.- "Что это за Гоголь?" - спросил Орлов.- "Стыдитесь, граф, что вы русский и не знаете, кто такой Гоголь".- "Что за охота вам хлопотать об этих голых поэтах!" - возразил Орлов.
Н. И. Лорер со слов А. О. Смирновой. Н. И. Лорер. Записки. Каторга и ссылка, кн. 4 (65). 1930. Отд. I, стр. 40.
По всеподданнейшему докладу моему о представленной ее высочеству великой княгине Марии Николаевне супругою церемониймейстера Смирнова записке относительно литератора Гоголя, вашему импер. величеству благоугодно было повелеть мне определить меру пособия, которое он заслуживает. При болезненном положении своем, Гоголь должен, по приговору врачей, пользоваться умеренным заграничным климатом и тамошними минеральными водами. Удостоение его на первый случай временного вспомоществования на три года по тысяче рублей серебром на каждый, из сумм государственного казначейства, будет, по моему мнению, истинным благодеянием милости царской.
Сергей Уваров, 24 марта 1845 г. {376}
Его имп. величеством собственною рукою написано карандашом: "согласен"; 15 марта 1845 г. Уваров.
Литературный музеум, 74.
Во Франкфурте нахожусь уже почти две недели и чувствую себя совсем нехорошо... Изнурился как бы и телом, и духом. Занятия не идут никакие. Боюсь хандры, которая может усилить еще болезненное состояние.
Гоголь - Н. М. Языкову, 15 марта 1845 г., из Франкфурта. Письма, III, 29.
Здоровье мое все хуже и хуже. Появляются такие признаки, которые говорят, что пора, наконец, знать честь и, поблагодарив бога за все, уступить, может быть, свое место живущим... Болезненные мои минуты бывают теперь труднее, чем прежде, и трудно-трудно бывает противостать против тоски и уныния.