Голая королева. Белая гвардия-3
Шрифт:
— В таком случае, прикажите немедленно ее привести, — Валери прищурилась. — Или она уже в таком виде, что ее нельзя показывать посторонним?
— Да господи, что вы такое говорите, — с вымученной улыбкой сказал Мтанга. — Она, и правда, в камере, но в совершенно нормальном виде...
— Вот и прекрасно. Прикажите в таком случае немедленно ее привезти. Мы ее забираем, — она знакомо прищурилась, словно дикая лесная кошка. — Вы прекрасно знаете, что обязаны подчиняться распоряжениям нашего министра. Могут ведь последовать и д р у г и е бумаги... — и она
Сволочь, подумал Мазур. Стерва. Шлюха поганая. У нее в папочке вполне может оказаться приказ министра о снятии Мтанги, на что он по закону имеет полное право. Назначить нового начальника пока что не может, но вот Мтангу снять способен и сейчас. А если Мтанга вздумает не подчиниться, здание очень быстро окружат танки и солдаты. Покойный Папа кропотливо разработал систему противовесов и давным-давно расписал, какое именно ведомство подавляет мятеж того или иного другого. Приказы имеются у всех командиров, они с ними прекрасно знакомы — и отменить их опять-таки в состоянии лишь Верховный Главнокомандующий. Уж кто-кто, а Мтанга все это прекрасно знает.
Действительно, Великое Потрясение Мира. Будь Папа жив, и министр, и генеральный прокурор если и не померли бы от страха, то качественно обделались бы при одной мысли о таких вот забавах — и плевать бы было, что там нацарапано в законах. Но теперь...
— У нас мало времени... — спокойно произнесла Валери. — Или вы пожелаете позвонить господину министру?
— Не вижу необходимости, — все так же не поднимая глаз, ответил Мтанга.
Валери чуть подняла брови:
— В таком случае?..
— Я немедленно распоряжусь, — сказал Мтанга сухо. — Простите, я вас на минутку покину, есть вещи, о которых я не говорю по телефону, передаю через секретаря...
Он встал и быстро вышел в приемную. Вернулся, когда не прошло и минуты, сел за стол, сказал чуточку безжизненным голосом:
— Вам придется подождать. Камеры расположены далеко от моего кабинета, пока секретарь туда дойдет, пока ее приведут…
— Я надеюсь, то не затянется на час? — спросила Валери бесстрастным голосом опытной законницы.
— Ну что вы, — сказал Мтанга. — Какая-то четверть часа...
— У вас что, нет телефонной связи с тем крылом? — с плохо скрытой насмешкой осведомилась Валери.
Мтанга ответил бесцветным голосом бухгалтера, зачитывающего в управлении фирмы годовой отчет:
— В особых случаях — к которым этот по ряду причин относится, запрещено пользоваться телефонами. Только устная передача поручений. Есть инструкция, утвержденная нашим уважаемым господином министром. Если желаете, я позвоню в канцелярию, распоряжусь, чтобы ее принесли...
— Не стоит, — сказала Валери. — Я и здесь поверю вам на слово, — и улыбнулась прямо-таки ангельски. — Вы же серьезный человек, не станете в т а к и х обстоятельствах преподносить ложь... которую крайне легко проверить...
Не прошло и четверти часа, как дверь распахнулась, и показалась Татьяна в
Черт, так и есть — закатив глаза, Татьяна вдруг стал заваливаться на бок и непременно упала бы, не подхвати ее секретарь. Проворно вскочив, Валери помогла ей сесть, ободряюще сказала:
— У спокойтесь, мадемуазель, ваши мытарства кончились, мы приехали за вами... Вы можете говорить?
— Да... — слабым голосом отозвалась Татьяна.
— Вам плохо? С вами здесь что-то делали?
Синеглазая стерва ответила негромко, вяло, но так, что ее услышали все присутствовавшие в кабинете (секретарь уже успел улетучиться, бесшумо прикрыв за собой дверь):
— Насиловали... Пытали...
— Ах, вот как... — протянула Валери, уставясь на Мтангу со злой насмешкой. — А вы, господин полковник, уверяли, будто ничего подобного не происходило... Желаете что-либо сказать? Молчите? И правильно. Не стоит преподносить очередную ложь... которую легко проверить. Полагаю, нам здесь больше нечего делать. Мы немедленно покидаем здание вместе мадемуазель Акинфиефф. Надеюсь, вы не намерены препятствовать?
— Ну что вы, это было бы беззаконие, — произнес Мтанга, сидевший с застывшим лицом.
— Рада, что вы помаленьку начинаете вспоминать о существовании в республике законов, — усмехнулась Валери. — Не будете ли столь любезны помочь, господин Олентейру?
Прокурорский чин (от которого за все это время никто не услышал ни единого слова) помог Татьяне встать. Валери обернулась:
— Всего наилучшего, господа...
И они вышли, бережно поддерживая Татьяну под локотки. Дверь захлопнулась. Мтанга, с силой провел руками по лицу, взял со стола медную статуэтку в здешнем стиле, изображающую какое-то мифологическое существо — и что было силы грохнул ею об пол. Что ж, порой и э т о — неплохой способ успокаивать нервы... Шумно, тяжко выдохнул сквозь зубы. И все же он великолепно умел держать удар: совсем недолго просидев с отрешенным, чуть посеревшим лицом, произнес почти нормальным голосом:
— Вот так, господа офицеры. Это уже прямое противодействие.
Лаврик спросил осторожно:
— Как вы полагаете, эта парочка, министр и прокурор, могут быть замешаны?
— Согласно тому, что о них знаю — вроде бы не должны, — сказал Мтанга. — А теперь... Не берусь и судить. Ни о чем я не берусь теперь судить, все перевернулось... И тем не менее... Вероятнее всего, нет. Будь они тоже завязаны на какие-то внешние силы, пошли бы дальше — сунули бы мне приказ об отставке, и мне пришлось бы уйти, как побитой собаке, пока по зданию не начали бить прямой наводкой танки. И тайная полиция на какое-то время была бы обезглавлена...