Голая королева

Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна

Уловить цвета и оттенки чувств и намерений, понять, суметь совместить – эта работа сродни работе художника: правильно краски смешать, точно их на холст положить, чтобы каждое цветовое пятно было созвучием всем остальным. Творчество. Творение отношений. Непросто это, конечно, но когда любишь…

Нет, не «когда любишь», – а это и есть любовь.

До него доносилось ровное, тихое дыхание Ли­ны – их разделяли какие-то два-три метра темноты. Ее близость будоражила его и отвлекала от размышлений, и он постепенно предался этому волнению, этому мучительному

волнению, с наслаждением погружаясь в его обжигающие волны. Спала ли она? Или притворялась? Он не знал, но предпочитал считать, что спит, чтобы избежать любого контакта, даже словесного; чтобы избежать развития событий. То, что должно случиться, непременно еще случится – сладко вздрагивал он от теснившихся в его воображении образов, – но не сегодня! Не будем все делать наспех, не будем торопиться; у нас впереди есть время – и для любви, и для страсти, для нежной близости и упоительных ласк; у нас впереди еще есть время, любовь моя, – вся жизнь…

…Он проснулся оттого, что она уходила.

Она уходила; она была одета и причесана и открывала замок.

– Лина, – сказал тихо Алекс, приподнявшись на локте, – Лина, не уходи!

Она замерла, не оборачиваясь.

– Я знаю, ты обиделась…

– Нисколько! – Она повернулась к нему.

– Это неправда, ты обиделась на то, что я вчера так сделал… Я хочу сказать…

– Я обиделась, что ты обо мне так подумал!

Они перешли на «ты»! Это произошло так нормально, так естественно. Что ж, они уже пережили кое-что вместе и теперь могли говорить друг другу «ты».

– Я о тебе ничего не подумал. Это ты – ты подумала, что так надо, что я от тебя жду, что ты мне должна… Но ты мне ничего не должна, Лина. Ничего, понимаешь? – ничего и ни за что. И никогда не будешь должна. Если, конечно, ты останешься. Со мной.

Она молчала, в глазах ее стояли слезы.

– Останься, – попросил он.

Лина села на стул и расплакалась.

Он ей не мешал. Он ей давал выплакать всю свою неуверенность, все свои страхи, все свое одиночество.

Чтобы они исчезли навсегда, навсегда, навсегда.

…Нужно было уладить кучу дел. В больнице, в издательстве, дома. Алекс бегал, летал, порхал – он был счастлив. В коридоре издательства налетел на Андрюшу – расцеловался с ним от избытка чувств, бесконечно повторяя слова благодарности. Андрей покрутил пальцем у виска: тронулся главный. Николай высунул из дверей любопытную мордочку: все в порядке, шеф? Сева сиял голубыми глазами, и рот его смеялся больше обычного; секретарши ему улыбались сочувственно, сотрудники подшучивали – все уже были в курсе дела, все обсуждали, спрашивали подробности.

Снова и точно так же, как три года назад, когда все следили за развитием его романа с Алиной, пришедшей наниматься к нему в секретарши… Романтическая история! Их шеф просто мастер жанра!

Алекс все уладил насчет телефонных звонков на имя Андрея; успокоил доктора Паршина; позвонил Кису, сообщив, что он временно ходит в Андреях, и, подразнив его любопытство, рассказал наконец свою невероятную историю; предупредил

Марию Сергеевну, что будет отсутствовать некоторое время дома; купил кое-что для их с Линой временного «дома», для себя и для нее, и сел было за работу…

Но ему не работалось. И он позвонил Лине.

Телефон не отвечал.

Еще раз. Никто не подходит.

Он сорвался и полетел домой сломя голову.

На столе кучкой лежали осколки чашки. На диване, не шевелясь, лежала Лина…

И читала роман, который нашла в стопке книг на полу.

– Я чашку разбила, – сказала она, приподнимаясь.

«Не в первый раз», – подумал он и ответил:

– Не страшно. Я звонил, ты почему не ответила?

– Нет, – удивилась Лина, – никаких звонков не было…

Действительно, как просто! Он же вчера выдернул шнур! Алекс присел возле нее на стуле, глядя на ее тонкие черты, на ее бледность и лиловатые круги под глазами. Значит, она тоже почти не спала этой ночью…

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. А что?

– Тебе надо гулять… Хочешь, поедем куда-нибудь?

– Нет!

Алекс опешил, так резко она ответила. Он все еще пытался понять причину этого нежелания, как Лина пояснила, уже спокойнее:

– Ты не подумал о том, что меня ищут?

Она права. С ее точки зрения, ее должны искать: врачи, муж. Даже милиция должна ее искать – все-таки из больницы пропал пациент, тревога! И он не может ее успокоить, что он со всеми все уладил и никто ее не ищет… Дурацкая ситуация.

Все не так просто. Ему удалось ее удержать, немножко приручить, до сих пор это было его единственной целью, и он не задумывался о последствиях. Теперь же ему открылась масса пробелов в его собственной «легенде». Пока она еще не начала задавать вопросы, но как только достаточно освоиться и привыкнет, начнет их задавать…

Алекс спустился вниз, взял из машины покупки – в том, что она отказалась выходить, была своя положительная сторона: она не увидит его слишком дорогую машину. Такая квартира – и такая машина? Вот один из вопросов, который она могла бы задать! Но хорошо, что он об этом подумал, надо будет ему и машинами обменяться с Андрюшкой.

Он вернулся, развернул покупки, достал полотенца, посуду – все недорогое, но зато новое; кое-что для Лины из одежды. Он не смог избежать власти ее вкуса и привычек и, против воли, ругая сам себя, купил то, что она любит: широкую длинную юбку, майки, свитера; и теперь боялся, что Лина снова скажет – откуда ты знаешь, что я именно такие вещи люблю?

Но она не сказала. Она его поблагодарила, вежливо перебрала и похвалила вещи и снова растянулась на диване. Ее занимало другое:

– Почему ты для меня это делаешь? – спросила она.

«Потому что я тебя люблю. Потому что мне без тебя было очень плохо. Потому что я счастлив, что мы снова вместе».

Этого он не мог сказать. Он пожал плечами.

– Я точно не знаю… Мне это приятно делать, вот и все.

– Я тебе нравлюсь?

– Нравишься.

– Поэтому?

– Наверное.