Голая правда
Шрифт:
«Ба-а, да это сама тетя Маша собственной персоной, — изумился Витек и прилип к окну, наблюдая, как Мария Федоровна, бойко таща за собой тяжелую сумку, переходит улицу, оглядываясь на ревущие автомобили. — Отлично! Значит, мамаши не будет. С одной стороны, это хорошо, мало ли, хай поднимет, а с другой — она, старуха-то, и виновата…»
Но главной его целью была Людка. Спеша сделать свои делишки до возвращения тещи, Жмуров выскочил из пельменной и, стараясь не привлекать внимания, торопливой походкой вошел в арку. До подъезда оставалось рукой подать, когда он
Обогнув дом, Витек, незамеченный, вошел во двор. Путь к отмщению был открыт. Он проник в черный ход, ошеломивший его родным кислым запахом, содержащим в себе и благоухание подгорелой капусты, и запах застарелой кошачьей мочи, и еще сотни других знакомых с детства ароматов. Поднявшись через ступеньку по лестнице, он застыл, прислушиваясь к звукам за обитой дерматином дверью.
За дверью стояла гробовая тишина, там его не ждали. Вот он, тот долгожданный миг, который грезился ему в мечтах! Жмуров осторожно постучал. За дверью никто не ходил, никто не шевелился. Что такое? Она не хочет открывать? Боится? Чувствует, что он здесь, рядом, через тонкую фанерную перегородку?
Витек, усилием воли утихомиривая поднимавшуюся в нем ярость, изо всех сил рванул ручку. Если она ему не откроет, все равно он вышибет дверь и войдет внутрь, даже если здесь через минуту появится целый полк омоновцев! Хотя зачем же шуметь… Есть у него один верный способ, как проникать в закрытые квартиры — и через минуту дверь, жалобно скрипнув, легко подалась, и Жмуров ввалился в притихший дом. Слепая пьяная ярость стояла черной пеленой в глазах.
— Сейчас я найду тебя, сука, — шептали пересохшие губы.
Осторожно ступая по коврам, заглушающим его тяжелые шаги, он прокрался в сумрачную глубину затаившейся квартиры…
Глава 9
СВИДЕТЕЛЬ — ДРУГ ЧЕЛОВЕКА
Утром, едва лишь начался рабочий день в официальных учреждениях, Ильяшин направился в ГАИ. Ему удалось быстро добыть протокол, слава Богу, его еще не успели сдать в архив. Потерпевший значился в них Алтуховым Олегом, который в результате наезда был в бессознательном состоянии отправлен в лечебное учреждение.
Гаишник, оформлявший протокол, рассказал:
— В результате ДТП пострадавший отправлен с травмой мозга на «скорой». Перебегал улицу в неположенном месте. Водитель «КамАЗа» не виноват, но тянется разбирательство с владельцем «сааба» Барыбиным, которому «КамАЗ» помял крыло, отворачивая в сторону.
На подстанции «Скорой» удалось быстро узнать номер больницы, куда был препровожден потерпевший. Она располагалась недалеко, и через полчаса Ильяшин разговаривал в травматологическом отделении с дежурным врачом.
— Алтухов? — Врач наморщил лоб. — Ах да, был
— Как сбежал? — изумился Ильяшин.
— Молча, — отрезал врач. — Взял и сбежал. Из ординаторской стащил костюм дежурного врача и удрал рано утром, никем не замеченный. Оставил в кладовке свою одежду, всю в крови. Если его найдете, потребуйте, чтобы вернул костюм. Если больные будут так воровать, то мы скоро голые останемся…
Итак, человек, столь необходимый следствию, коварно сбежал и находится неизвестно где. Впрочем, Ильяшин расстраиваться не стал. Неизвестно, знал ли что-нибудь ценное сбежавший. Вполне возможно, что его поиски — тупиковая ветвь расследования. Во всяком случае, у Ильяшина есть более актуальные дела…
Молодой человек с борцовским разворотом плеч и красной корочкой, зажатой в горячей ладони, снова бродил по квартирам большого старинного дома на Патриарших. Он совал раскрытое удостоверение в щелку предусмотрительно приоткрытых на цепочку дверей, вежливо просил разрешения войти и задавал стандартные вопросы: где находился обитатель квартиры в день убийства и не видел ли он в то утро незнакомых людей, посещавших дом.
В основном ответы были довольно однообразны: был на работе (варианты — на отдыхе, на даче) или никого не видел. Время преступления преступник выбрал удивительно удачно — лето, позднее утро. Половина возможных свидетелей в отъезде, а оставшаяся половина — в трудах праведных.
Через пару часов Ильяшин уже порядком утомился и спрашивал только для проформы, как вдруг бабулька из соседнего с Шиловской подъезда в ответ на его расспросы прищурила глубоко посаженные глаза и, не открывая двери, переспросила:
— Четвертого дня это было, что ли?
Ильяшин в уме прокрутил время и согласился:
— Четвертого дня, бабушка.
— Какая я тебе бабушка… Покажи-ка еще раз удостоверение.
Она сверила фотографию с оригиналом, одобрительно кивнула, но в квартиру не пригласила.
— Видела я одну девушку в тот день, или женщину, не знаю, как и сказать… Она спрашивала квартиру той актрисы. Я и сказала ей номер. Приличная женщина была, отчего не сказать…
— Во сколько она приходила?
— Да что я, на часы, что ли, смотрела? Утром дело было.
— Ну, хотя бы примерно, во сколько? В шесть часов? В восемь?
— Ну, куда уж в восемь. К обеду ближе, к десяти уж время пошло, сериал закончился.
— Как она выглядела? Какого возраста?
— Да молодая, моложе меня. — Старушка хихикнула. — Лет двадцати, что ли, тридцати. Обыкновенная. Волосы средние, нос. Как у всех.
— Во что она была одета?
— Плащик такой серенький, обыкновенный.
— Что спрашивала?
— Спросила, в какой квартире проживает Шиловская. Я и сказала.
— Особые приметы были? Родинки, шрамы?
— Не, не помню таких…
— А куда она пошла, не обратили внимания?
— Да что я, за ней следить нанялась?.. — раздраженно спросила старуха. — Тут столько народу шляется, за всеми не усмотришь…