Голем и джинн
Шрифт:
Майкл хотел предложить свою помощь, но знал, что ее не примут. Он был вероотступником. Ему не разрешат. Возможно, если бы он приходился равви не племянником, а сыном, его бы пожалели и позволили принять какое-то участие в похоронах, а сейчас удивительно, что его хотя бы пустили сюда.
Мягкий стук в дверь. Молодой человек поднялся и пошел открывать. Женский голос в коридоре. Испуганно тряся головой, юноша отступил обратно в комнату. Хотя бы тут Майкл мог
— Позвольте мне, — сказал он и вышел из квартиры.
В коридоре стояла Хава, и вид у нее был совершенно несчастный.
— Майкл, — сказала она, — как хорошо, что вы здесь. Простите. Я не знала, что мне сюда нельзя.
— Ничего страшного.
Но она все еще сокрушенно качала головой, обхватив себя руками:
— Жаль, что мне нельзя хотя бы взглянуть на него.
— Понимаю.
Майкл чувствовал, как вместе с горем в душе у него поднимается привычный гнев против всех этих религиозных условностей. Был ли этот юноша, сидящий сейчас в спальне, хоть немного знаком с его дядей? Почему он достоин сидеть над его телом, а Майкл — нет?
— Это вы нашли его? — спросил он, и она молча кивнула. — Простите, — снова заговорил Майкл, ненавидя себя за то, что собирается спросить, но чувствуя, что ему непременно надо знать это, — я понимаю, что это не мое дело, но вы и дядя…
— Нет-нет, — поспешно прервала она его. — Ничего такого. Мы только… дружили. Он был очень добр ко мне. По пятницам мы вместе ужинали.
— Мне не следовало спрашивать.
— Ничего, — тихо сказала она. — Все остальные ведь тоже об этом думают.
Они вместе стояли в дверях, прямо под черным крепом, — пара отверженных.
Он снова заговорил:
— Я ведь так и не поблагодарил вас тогда за печенье.
Тень улыбки на ее лице.
— Рада, что вам понравилось.
— Значит, дела в пекарне идут хорошо?
— Да. Очень хорошо.
Молчание.
— А когда похороны? — спросила она.
— Завтра.
— Меня опять не пустят? — Она как будто уже знала ответ.
— Нет, — вздохнул Майкл. — Женщинам нельзя. Мне очень жаль.
— Тогда, пожалуйста, попрощайтесь с ним за меня, — прошептала она и повернулась, чтобы уйти.
— Хава, — окликнул ее Майкл.
Она замерла на верхней ступеньке, а он вдруг понял, что собирался предложить ей выпить вместе чашечку кофе. Горячая волна стыда залила его: дядя лежит мертвый всего в нескольких шагах от них. Они оба в трауре. Это было бы неприличным с любой точки зрения.
— Пусть утешит тебя Всевышний со всеми скорбящими Сиона и Иерусалима, — легко вспомнил
— И вас тоже, — ответила она и ушла, оставив Майкла в темном коридоре наедине с его мыслями.
— Этой ночью я познакомился с удивительной женщиной, — сказал Джинн Арбели.
— Даже слушать не хочу, — сердито отрезал жестянщик.
Они работали вместе, делая целую партию сковородок. Арбели создавал нужную форму, а потом Джинн лудил их и наводил красоту. Работа была скучной, но нетрудной, и у них уже выработался своеобразный ритм.
— Это не то, что ты думаешь, — сказал Джинн, потом ненадолго замолчал и спросил: — Что такое «голем»?
— Что?
— Голем. Она так назвала себя. Так и сказала: «Я — голем».
— Понятия не имею, — потряс головой Арбели. — Может, не голем, а голландка?
— Нет, голем.
— Тогда не знаю.
Несколько минут они работали в молчании, а потом Джинн снова заговорил:
— Она из глины.
— Что?!
— Я же говорю: она сделана из глины.
— Значит, я правильно расслышал.
— А это необычно? Ты о таком раньше не слышал?
— Необычно? — фыркнул Арбели. — Это невозможно!
Иронично приподняв бровь, Джинн взялся голой рукой за раскаленный докрасна кончик паяльника.
Арбели вздохнул, вынужденный принять этот довод.
— А ты уверен? Как она выглядела?
— Светлокожая. Волосы темные. Ростом примерно с тебя. Одета просто.
— То есть не похожа на глиняную фигурку?
— Нет. Снаружи вообще не заметно, что она из глины.
Арбели шумно выдохнул, демонстрируя недоверие.
— Брось, Арбели, — резко сказал Джинн. — Она из глины. Это так же точно, как то, что я из пламени, а ты — из мяса и костей.
— Пусть будет так, хотя поверить в это непросто. И что эта глиняная женщина тебе сказала?
— Сказала, что ее зовут Хава.
— Хава? Это не сирийское имя, — нахмурился жестянщик. — Где ты с ней познакомился?
— В какой-то трущобе неподалеку от Бауэри. Просто на улице.
— А что ты делал… Нет, лучше мне этого не знать. Она была одна?
— Да.
— Значит, она не слишком осторожна. Или, возможно, такая у нее работа.
— Она не проститутка, если ты об этом.
— Лучше расскажи мне все по порядку.
И Джинн подробно рассказал ему все о своей встрече со странной глиняной женщиной. Арбели слушал и все сильнее тревожился:
— И она тоже догадалась, что ты… ну, не такой, как все?