Голем в Голливуде
Шрифт:
Какие-то заблудшие души всунули в трещины обелиска записки с настоятельными просьбами: безнадежно больные просили о здоровье, бесплодные – о потомстве, и, конечно же, куча народу желала материального достатка.
Джейкоб будто слышал отцовский укор:
Не молись человеку – кто бы он ни был.
Протолкавшись сквозь толпу, он увидел, что могила двойная. Под левым надгробием с эпитафией «Великий гений Израилев» покоился сам Махараль, под правым – его жена, вечная спутница.
Удовольствовавшаяся праведница.
Перел,
Отважная женщина, венец своего мужа.
Странная какая-то похвала. Чем удовольствовавшаяся? Своей долей? Мужем? Еврейская мудрость учит: богат, кто счастлив тем, что имеет. Наверное, Перел хорошо ублажали.
В известных Джейкобу историях о Махарале никакая жена не поминалась. Хотя она, конечно, существовала. Считалось, что еврейский ученый должен остепениться пораньше. Кстати, мать и ребецин – тезки, пусть только по второму имени матери, но все же. Джейкоб улыбнулся и покачал головой. Может, этим-то Бина и приглянулась Сэму. Обе были отважные женщины. Сейчас, на кладбище, уже не казалось нелепым, что отец до сих пор поет субботнюю песнь. Любовь к покойнице – его право и беда. Как право и беда Джейкоба – нежелание простить.
Он нагнулся за камушком.
По руке прошмыгнул жук.
Вскрикнув, Джейкоб шарахнулся, врезался в хасида и вышиб у него фотокамеру. Хасид залопотал на французском. Джейкоб извинился и подобрал свою камеру, которую тоже выронил.
Тем временем жук пробежал по тропинке и, примостившись на ложе из сухих листьев, встал на задние лапки, самодовольно суча передними.
Вне себя от ярости, Джейкоб попытался его цапнуть, но схватил лишь комок грязи. Джейкоб снова атаковал, жук опять увернулся. Согнувшись в три погибели, Джейкоб противоходом к толпе рывками кинулся за жуком. Ужом протискивался среди ног в шлепанцах, ног в чулках и туфлях без каблуков. Народ негодующе орал.
Жук перескакивал с камня на камень. Поджидая Джейкоба, он выпускал и снова прятал крылышки и приседал на лапках, словно собираясь взлететь.
Джейкоб изготовился к очередному броску, но его сграбастало восьмирукое четырехголовое существо, этакий взбесившийся хасидский Вишну, и потащило к выходу, сыпля на идиш и французском проклятьями, из которых он понял только слово «бехейма» – скотина.
Его вытолкали в кладбищенские ворота, и он вновь очутился на узкой улочке перед Староновой синагогой, словно ходил по кругу, прикованный к огромному скрипучему вороту.
Джейкоб побрел наугад и в каком-то проулке рухнул на крыльцо, дрожа, как мокрый пес.
Жуки обитали на кладбищах. Повсюду жуки.
Создатель питал чрезмерную любовь к жукам.
Ах ты, черт, – камушек-то не положил.
В кармане зажужжало. Джейкоб подпрыгнул.
Эмэмэски: отсеченная голова в разных ракурсах. Телефон Петра Вихса, начальника синагогальной охраны.
Выломанный старый булыжник.
Петр
Джейкоб купил колу, в четыре глотка осушил бутылку и потопал к пансиону «Карлова».
Управляющий Гавел покорно рассмотрел снимки отсеченной головы, словно видал в жизни кое-что похуже и даже лично соскребал это с ковра. Он не смог уверенно опознать англичанина, не оплатившего счет, но охотно согласился показать журнал регистраций.
– Кто так делать? – с трагическим надрывом приговаривал Гавел. – Я добрый человек, честный человек, я платить налоги, не жульничать.
В журнале значились британский паспорт, выданный Реджинальду Череду, лондонский адрес и номер кредитной карты.
– Я звонить полиция.
Черед родился 19 апреля 1966 года.
По возрасту подходит для Упыря.
Надеясь раздобыть волоски или чешуйки кожи, Джейкоб спросил, что стало с вещами постояльца.
– Выбросить.
Зараза.
– Можете скопировать мне эти сведения?
Гавел показал на мобильник Джейкоба:
– Фото.
– Вы хотите фото?
Гавел кивнул.
– Со мной?
Гавел поморщился:
– Голова.
– Фото головы?
Гавел кивнул.
– Боюсь, я не вправе.
Гавел захлопнул журнал.
– Да ладно вам. – Джейкоб достал бумажник. – Давайте решим это другим способом.
– Фото, – повторил Гавел.
– Вы серьезно?
Поджав губы, управляющий смотрел мимо Джейкоба.
– Хорошо, скажите электронный адрес.
Получив снимок, Гавел на добрых пятнадцать минут скрылся в подсобке. Джейкоб шлепнул по звонку. Безрезультатно.
Наконец управляющий вернулся. Вручив Джейкобу копию журнальной страницы, он гордо показал чернобелую распечатку снимка. Внизу с десяток слов на чешском, красным маркером.
Помахав кошмарным фото, Гавел прикрепил его рядом с доской для ключей.
– Пожалуйста, не надо, – сказал Джейкоб.
Гавел гордо перевел надпись:
– Вот что быть с теми, кто не платить.
Заказав большой стакан пива, Джейкоб оккупировал кабинку интернет-кафе.
Детектив Мария Бэнд из Майами прислала сообщение с номером своего мобильника.
Джейкоб позвонил.
– Бэнд слушает.
– Джейкоб Лев, лос-анджелесская полиция.
– Ах да. Извините, что сразу не откликнулась. У меня тут завал.
– Понял. Рассказывайте.
Бэнд подняла дело Кейси Клют. Тот же почерк: следы от веревок, перерезанное горло, труп головой на восток.
– Славная деваха, куча друзей, ездила на розовом «шевроле-корветт», занималась организацией вечеринок. Вечно сходилась с какой-то невероятной сволочью, прямо талант у нее. Бывшему любовнику светит от пяти до десяти: хранение с целью сбыта. У бывшего мужа четыре ходки, одна за вооруженный грабеж. Я уж решила, он наш клиент, но тогда он был за границей. Облом. Сидит, как заноза. Слава богу, кто-то взялся. Только не я.