Голгофа XXI
Шрифт:
— Отвяжись от нее, не то сам потом пожалеешь, — угрожающе процедил Кирилл, затем круто повернулся и ушел; у него все же хватило ума понять, что драка поставит в дурацкое положение прежде всего его самого.
Глядя ему вслед, Фома пробормотал:
— Сцена ревности в сортире. Как раз об этом я и мечтал.
Его лицо, однако, было серьезно.
Вертолеты летали над спящими до самого вечера, а с наступлением сумерек взяли курс на базу.
— Пора двигаться, — сказал Святослав, после того как они наскоро перекусили.
Вывели из укрытия
— Командир, ты уверен, что они больше не вернутся? По фарам нас засечь — пара пустяков.
— Нет, им приказано лететь на базу.
— Тогда вперед, — сказал Филипп. — Выбирать нам, полагаю, не из чего.
Машина тронулась. Внутри было тесно и грязно из-за уже не раз использованных жердей. Небо на закате было чистым. Ничто не предвещало дождя, и это всех беспокоило. В кои-то веки им был нужен дождь, но именно теперь, похоже, установилась сухая погода.
Они проехали не так уж много, особенно если судить не по времени, а по расстоянию, когда Мария вдруг произнесла необычным тоном:
— Там, впереди, кровь и смерть. Люди и смерть…
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Все примолкли.
— Люди… Несколько… Мы к ним приближаемся. Огонь… Люди вокруг огня. Они темные.
Глаза Марии широко раскрылись, и она уставилась во мрак, туда, где за границами световых конусов от фар ничего не было видно.
— Где-то там. — Она указала вперед и чуть влево. — Это там.
Святослав коснулся ее локтя:
— Ты сказала: они темные. Что это означает?
— Не могу объяснить. Я их такими увидела. Темные люди опасны. Страшные, злые. — Она мучительно подыскивала слова, чтобы передать другим свои ощущения. — Они готовы убивать.
— Мы тоже, — пробормотал Святослав.
— Это другое. — Мария беспомощно взмахнула рукой. — Другое, — повторила она. — В них живет зло, я ощутила его, как чувствую тепло или вижу свет.
Святослав встал с сиденья.
— Филипп, тормози. Заведи машину в кустарник. Симон, пойдешь со мной на разведку, остальным не отходить от машины. Света не зажигать.
Когда фары погасли, все окутало плотное покрывало тьмы. Святослав, уже собравшийся было идти, в последнюю минуту приостановился и спросил:
— Искариот, в твоем хозяйстве есть подслушка?
— Конечно!
— Давай.
Кирилл потянулся за рюкзаком:
— Пусть кто-нибудь мне посветит.
Вспыхнули два фонаря, которые держали Фаддей и Иоанн. Кирилл устроился за машиной так, чтобы она загораживала свет от тех, кто предположительно находился в указанном Марией направлении. Пока Кирилл искал приборчик, Святослав раздумывал над тем, кто оказался у них на пути. Это могли быть местные жители, еще одна банда наподобие той, с которой они столкнулись на хуторе, или кто-нибудь еще.
— Готово, — сказал Кирилл. — Вот, держи.
Его самоделка состояла из короткого металлического раструба, соединенного с плоской коробочкой, от которой тянулся провод к наушнику.
— Вон там, слева и выше. Костер, видишь?
Удвоив осторожность, они прошли еще немного, потом Святослав сделал Симону знак остановиться и достал из нагрудного кармана подслушку. Кирилл не подвел: после треска и помех в наушнике на фоне шелеста листвы зазвучала человеческая речь. Не очень отчетливо, но достаточно, чтобы разобрать отдельные слова. Говорили по-французски. Святослав лучше владел английским, чем французским, и ему было трудно уловить общий смысл разговора. К тому же часть слов заглушали посторонние шумы. Однако через некоторое время он все же понял, что они говорят о дорогах и вертолетах.
«Похоже, у них те же проблемы, что и у нас», — подумал он.
Голоса были исключительно мужскими.
— Жди меня здесь, — сказал он Симону. — Я подойду поближе, взгляну на них.
Бесшумно ступая, Святослав продвинулся вперед еще метров на пятьдесят и стал подыскивать подходящее дерево, чтобы забраться на него. Через какое-то время он нащупал сук, показавшийся достаточно прочным. Леса умирали, зимой прогнивая от бесконечных дождей, а летом не выдерживая непривычной для местных пород жары, и бывало, что еще крепкое на вид дерево внезапно падало. Святослав потянул за сук, затем повис на нем всей тяжестью — ничего, держит. Он подтянулся на руках и оседлал его, очутившись метрах в двух над землей. Этого оказалось достаточно, теперь костер стал хорошо виден ему в бинокль. У огня сидели пятеро. Мужчины в одинаковой одежде. Во всяком случае, не в форме жандармов. Позади вырисовывался силуэт машины.
«Кто они такие, черт возьми?» — гадал Святослав.
И тут его осенило — беглые! Он не подумал об этом раньше, потому что побег из зоны смертников считался невозможным, однако это и только это объясняло настойчивое преследование со стороны жандармов: охранники искали беглецов на машине и, увидев вездеход в вечерних сумерках, решили, что цель обнаружена. И слова Марии теперь тоже стали понятны: в зонах смертников содержались не просто преступники, а лишь самые опасные из них — маньяки, серийные убийцы и те, кто убивал с особой жестокостью, получая от этого удовольствие. «Темные люди» — Мария ощутила живущую в них жажду крови.
Когда Святослав вернулся к Симону, тот сказал:
— Я засек какое-то движение справа от костра, ближе к дороге. Хотел предупредить тебя, да побоялся, что мы разминемся.
Святослав поднял к глазам бинокль. Все было спокойно. Он терпеливо ждал. Наконец терпение принесло плоды: он тоже уловил движение там, куда указывал Симон. Лес здесь был без подлеска, старые деревья еще держались, но молодые больше не росли, а кустарник попадался очень редко. В промежутках между стволами Святослав увидел один силуэт, но сколько он ни всматривался, второго не обнаружил.