Голгофа XXI
Шрифт:
— Я об этом думал, — признался Святослав, — поэтому и попридержал информацию насчет мин. Загвоздка в том, что протестовать наверняка будет не только он. Это место, даже без мин, не самое подходящее для того, чтобы подобраться к зоне.
— Ладно, проехали, — сказал Филипп. — Возвращаемся к твоему плану. Так что насчет предателя?
— Все, кроме нас двоих, будут считать, что кто-то пошел первым лишь для предварительной разведки, — продолжил Святослав. — Когда станет ясно, что он погиб, ты или я — тот из нас, кто здесь останется, — скажет другим, что мы дальше не идем. Потому что, как стало
Филипп бросил окурок:
— У меня вопрос, командир. Почему бы ему не поступить иначе? Ночью, во время своего дежурства, аккуратно порешить всех нас и завладеть твоим сигнальным передатчиком. Раньше такие действия были не в интересах тех, на кого он работает, потому что условного сигнала могло оказаться недостаточно, чтобы выйти на Долли. Однако после того, как мы якобы решим отступить, ситуация в корне изменится.
— Вряд ли он решится пойти ва-банк, не получив инструкций. Однако что бы он ни предпринял, я остановлю его, — угрюмо сказал Святослав.
— Ловушка должна сработать в любом случае, — подвел итог Филипп. — Ты хорошо придумал, командир.
Он достал из пачки новую сигарету, раскурил ее, затянулся и, прищурившись, проследил за расплывавшимся в вечернем воздухе дымком, затем посмотрел Святославу в глаза:
— Ну и как ты собираешься решить последний вопрос: кто из нас пойдет на минное поле — я или ты?
— Давай тянуть жребий. Это будет честно. Согласен?
— Жребий… Помнится, в гараже ты предложил тянуть жребий Фоме и Симону.
— Я думал, что один из них может погибнуть. Мария предупредила меня, что кто-то из нас умрет в той зоне.
— Что ж, тогда это было правильно… Но теперь нет. Я не стану тянуть жребий.
Святослав, предлагая справедливое, с его точки зрения, решение, был уверен, что Филипп согласится, но раз он отказался…
— Тогда пойду я, — сказал Святослав, пожав плечами.
— Ты не понял, — спокойно возразил Филипп. — Мы не будем тащить жребий потому, что ты должен остаться. Я справлюсь с тем, что надо сделать у зоны Долли, а ты доведешь дело до конца. У тебя это получится лучше, чем у меня.
— Филипп, я не могу вот так взять и послать тебя на смерть!
— Ты и не посылаешь. Мы все здесь добровольцы, верно? Считай, что я решил этот вопрос сам… — Филипп бросил на землю вторую сигарету, недокуренную. — Мы многих потеряли, пока шли сюда. Чтобы это было не зря, каждый теперь обязан сделать все, что сумеет. Я сумею обмануть жандармов, а вот сумею ли справиться с предателем и всем прочим — не уверен. Поэтому я возьму на себя фейерверк у зоны Долли,
Святослав неловко сказал:
— Прости, я сначала неправильно тебя понял.
Филипп небрежно махнул рукой:
— Пустяки, командир. Когда мы разделимся?
— Когда до зоны будет километров двести. Более чем стокилометровый участок они прочесывать не будут, это и так с запасом, но на всякий случай удвоим, чтобы нас точно не засекли.
— Значит, дня через три.
— Да, выходит, что так…
Святослав ощущал себя виноватым из-за того, что согласился с решением Филиппа. Очевидно, Филипп это почувствовал, потому что сказал:
— Не забивай себе голову всякой чепухой вроде угрызений совести! Помяни мое слово: ты сам потом в такую заварушку угодишь, что еще неизвестно, кому из нас хуже будет. — Он усмехнулся. — Ну как, я тебя утешил?
— Да уж, обнадежил…
— Я ведь говорил, что я реалист, командир.
Они постояли рядом еще немного, затем вернулись в лагерь.
Уже давно они ехали по чистым местам. Вблизи зоны Долли не было ни химок, ни плешей, ни спидников, и их датчики, реагирующие на радиоактивное излучение и всевозможные загрязнения, молчали. Воду из речушек и озер они, прежде чем употреблять в пищу, по-прежнему обеззараживали по стандартной схеме, но искупаться в ней можно было бы без опасений. Правда, желающих купаться при дневной температуре десять-двенадцать градусов не находилось. Когда до границ зоны осталось, по их прикидкам, сотни две километров, Святослав сообщил всем, что дальше поедет один Филипп, а они будут ждать его возвращения и потом разработают план, как действовать дальше.
Услышав это, Кирилл негодующе фыркнул:
— Что за нелепая затея?! Уж если посылать кого-то на разведку, то меня! — Увидев ироническое выражение на лицах Симона и Фаддея, он смешался, сбавив тон, продолжил смущенно и вместе с тем сердито: — Я имел в виду, с кем-нибудь из вас. Меня же затем и взяли, чтобы я обеспечил проникновение в зону Долли! Поэтому предварительно посмотреть, что и как, следует мне, а не Филиппу. Хотя, по-моему, нам нет смысла разделяться и посылать кого-то вперед.
— А по-моему, смысл есть, — возразил Святослав, — и поскольку командую пока я, Филипп поедет вперед, а мы будем ждать его.
«Но он не вернется, — билась в голове мысль. — Не вернется…»
Симону такое решение тоже не понравилось.
— Командир, а ты подумал, как Филипп в одиночку будет вытаскивать машину, если застрянет? Вернее, не если, а когда застрянет. В том, что это произойдет, сомневаться не приходится.
— Мы заранее нарубим побольше жердей и положим в машину.
— Я справлюсь, — поддержал его Филипп, но Симона не убедил.
— Надо ехать хотя бы вдвоем, — настаивал тот. — Отправь вместе с Филиппом меня.
Филипп отшутился:
— Симон, у меня уши закладывает от твоего мата! Хоть отдохну в тишине.
Симон, похоже, обиделся.
— Ну и катись один, — буркнул он. — Если предпочитаешь горбатиться с этой железякой в одиночку, то пожалуйста. Только когда надорвешься, не говори, что мы, мудаки недоделанные, бросили тебя без всякой помощи.