Голиаф
Шрифт:
Прошла секунда-другая, прежде чем она разглядела швартовочную вышку, торчащую над странным скоплением строений на прибрежных холмах — средневековые замки, какие-то хибары, современные башни жестянщиков — все это недостроенное, полузаконченное. Среди зданий двигались массивные строительные машины, пуская в чистое небо струи пара, а у длинного, вдающегося в океан пирса было тесно от грузовых и торговых судов.
— Черт подери, это небось дом того самого типа?
— Уильям Рэндолф Херст — очень богатый человек, — сказал Алек. — И, по словам мистера Теслы, со странностями.
— А это кое-что
— Но при всем при этом Херст — человек на своем месте. В собственности у него с полдюжины газет, студия кинохроники, а также несколько политиков, — сказал Алек, после чего со вздохом добавил: — Так что шторм, утащивший нас так далеко на юг, оказался весьма кстати.
— Хроники, — тихонько сказал Бовриль.
Дэрин отдала бинокль и положила руку на плечо своему другу. В Стамбуле, помнится, он уже излил свои секреты репортеру Эдди Малоне, чтобы тот не вынюхивал сведения о революции. Алек поведал ему и о своем побеге из дома после гибели родителей, и о том, как он примкнул к экипажу «Левиафана». Иными словами, все секреты, кроме последнего: папского эдикта, дарующего Алеку императорский трон. Самому Алеку быть на виду претило. И вот теперь Тесла хочет предать его историю несравненно большей огласке.
— Кажется, как-то несправедливо снова заставлять тебя проходить через весь этот журналистский рентген.
— Да ладно, — пожал плечами Алек. — По второму разу оно, наверное, уже не так тошнотворно.
Они молча смотрели, как приближается раскинувшийся внизу особняк. Подплывая, «Левиафан» развернулся носом к стойкому, задувающему с океана бризу, а к швартовочной вышке стал подчаливать со стороны суши.
Из трубы наверху высунула голову вестовая ящерица.
— Мистер Шарп, — сказала она голосом мистера Ригби, — доложитесь на верхнюю палубу.
— Сию минуту, сэр. Конец сообщения. — Дэрин поглядела на Алека. — Я буду внизу помогать с посадкой. Может, увижу твой парадный выход с земли.
— Попытаюсь выглядеть неотразимо, — улыбнулся ей Алек.
— Иначе и быть не может. — Дэрин повернулась к окну, делая вид, что наскоро оглядывает летное поле, препятствия в виде машин и людей, извивы ветра в стелющейся волнами траве. — Это всего лишь репортеры. Так что не растерзают.
— Попробую об этом помнить, Дэрин, — сказал Алек.
— Дэрин Шарп, — хихикнул ей вслед Бовриль. — Неотразимо.
Крыльями скольжения, наполненными океанским бризом, она мягко коснулась земли. Там уже дожидался персонал наземной службы — с дюжину человек, готовых пришвартовать корабль. Дэрин представился молодой человек в штатском:
— Филип Фрэнсис, к вашим услугам.
— Мичман Шарп с «Левиафана», воздушного корабля его величества, — представилась Дэрин, козырнув. — Сколько у вас персонала?
— Сотни две. Хватит?
— Ого, — она приподняла бровь, — более чем. А подготовка-то у них есть?
— У всех, и опыта предостаточно. У мистера Херста, видите ли, свой воздушный корабль. Только он сейчас в Чикаго, проходит текущий ремонт.
— У него что, собственное, язви его, воздушное судно?
— На поезде ему несподручно, — просто ответил встречающий.
— А, ну понятно. — Дэрин с
Откуда-то со спины донеслось урчание жестянщицких моторов, и Дэрин, обернувшись, увидела тройку машин странного вида — шестиногих шагоходов, уверенно прущих вперед. Пилоты на них ехали без кабин, а сзади на металлических кронштейнах были смонтированы какие-то приспособления.
— Это еще что? — спросила Дэрин мистера Фрэнсиса.
— Передвижные кинокамеры на шагающих платформах последней модели. Мистер Херст желает отснять прибытие «Левиафана» для своих киножурналов.
Дэрин нахмурилась. Она слышала об одержимости жестянщиков разной киношной продукцией, но сама ее никогда не видела. Между тем камеры жужжали и подергивались, немного напоминая швейные машины из Токио. Каждая камера была снабжена тремя линзами объективов, похожими на выпученные глаза насекомых. Сейчас эти глаза, не мигая, пялились на парящий вверху воздушный корабль.
— Вон там дверь правого борта, верно? — спросил мистер Фрэнсис. — Мы захотим их отстрелять на выходе.
— Вы хотите их застрелить??
— В смысле, заснять, — улыбаясь, пояснил он. — Это такой речевой оборот.
— А, ну да. Действительно, трап подается с правого борта, — пояснила она, чувствуя себя изменницей перед Алеком. Этот мистер Фрэнсис никакой не авиатор (ишь как обозвал люк забортного трапа «дверью»), а что-то вроде репортера. Хуже того, репортера передвижных кинокамер!
За шагоходами маячила целая орава людей в штатском, со звукозаписывающими квакушками на плечах и фотоаппаратами наготове. Едва корабль скинул наземной службе причальные канаты, как эта толпа устремилась вперед.
— Вы не желаете как-то унять этих репортеров? — спросила Дэрин из учтивости. — Как-никак ветер.
— Ничего. Если надо, их удержит служба мистера Херста.
Дэрин хмуро наблюдала за происходящим. Со своими обязанностями наземный персонал справлялся без нареканий. Но как можно было вызывать ее на землю для того лишь, чтобы помогать этой своре с точками их чертовой съемки!
Служащие наземной службы сноровисто подхватили концы и начали расходиться в стороны, притягивая «Левиафан» к земле. Когда гондола находилась в нескольких метрах над летным полем, на землю плавно опустился трап, являя собравшимся капитана Хоббса, мистера Теслу и принца Александра. Капитан молодцевато отсалютовал, изобретатель щегольски взмахнул тростью, а Алек выглядел смущенным. Секунду его взгляд метался между камерами и толпой, и лишь затем он скованно поклонился.
Шагающие платформы придвинулись ближе, камеры поднялись и выглядели хищниками, готовыми к нападению. Дэрин вспомнился шагоход-скорпион, что схватил ее людей в Галлиполи. Камеры имели некоторое сходство с пулеметами жестянщиков. От буйной репортерской своры отделился пухлый господин в широкополой шляпе и костюме в полоску. Он вразвалочку подошел к трапу и потряс руку капитану.