Голимые рассказы
Шрифт:
ДЖЕЙМС БОНД РОССИЙСКОГО РАЗЛИВА
В достопамятные коммунистические времена, когда Советский Союз был необъятен и, как всем казалось, могуч, каждому добропорядочному гражданину – а таковых тогда было на порядок больше, чем сегодня! – вменялось в обязанность стучать на соседа. Если такого предложения из компетентных органов не поступало, значит, с человеком было что-то не так, какая-то аномалия. Или он был отпетым дураком, или кристально честным, что тоже было неправильно и
Я не был ни тем, ни другим, поэтому в первый же год студенчества меня пригласили в особый отдел института для просветительской беседы о недремлющих империалистических врагах и последующего подписания пакта о добровольном сотрудничестве с печально известной организацией.
– Мы вас убедительно просим, – сказал бесцветный человек, крутя в руках мой студенческий билет, – изредка рассказывать нам о ваших знакомых, их взглядах, разговорах и, не приведи господь, планах. – И ещё более вкрадчиво прибавил: – В ваших же интересах. Можете, конечно, и отказаться, но – сами понимаете, это нас расстроит и вам жизнь усложнит…
Деваться было некуда, потому что в родственниках у Кибальчиша я не состоял и рисковать собственными «интересами» не хотел, с другой же стороны, доносить на друзей гадко и омерзительно, посему я решил, если уж встреч не избежать, то отделываться общими фразами, мол, ничего не видел, не слышал, и вообще моя хата с очень дальнего краю.
Однако наши встречи с бесцветным человеком стали повторяться с завидной регулярностью, и с каждым разом от меня требовалось всё больше подробностей, притом таких, которые при желании можно истолковать во вред тому, о ком велась беседа. От этих встреч уйти было невозможно. Просьбы бесцветного человека со временем стали напоминать приказы, и каждый раз на беседу я шёл с тяжёлым сердцем, словно поднимался на эшафот, если уж не в роли жертвы или палача, то, как минимум, в роли помощника, несущего топор для усекновения повинной головы.
– Не бойся сказать лишнего, – увещевал меня мой мучитель, – мы всё анализируем и отделяем семена от плевел. А эти твои друзья, про которых ты что-то скрываешь, думаешь, они ничего нам про тебя не рассказывают? Не будь идеалистом, глупышка…
Наверное, он был в чём-то прав, но продолжать в том же духе мне очень не хотелось. Долго я раздумывал, как выйти из этой дурацкой игры с наименьшими для себя потерями, и, наконец, придумал.
Во время очередной встречи я перешёл в наступление. На стандартный затравочный вопрос «что бы ты мог сказать о таком-то?» я изобразил на лице вселенскую скорбь и мрачно сообщил:
– Мало того, что он регулярно слушает вражьи голоса, так ещё и планирует совершить теракт – пробраться в столовую городской администрации и подсыпать в компот конского возбудителя.
Мой собеседник опешил:
– Зачем?!
– Чтобы возбудить нездоровый интерес тамошней администрации друг к другу и тем самым отвлечь их от выполнения поставленных перед ними задач!
– Ты случаем не приболел сегодня?!
– Здоров, как бык.
– Может,
– Честное слово! Век воли не видать…
Информация была настолько ошеломляющей, что мой куратор растерялся. Больше никаких вопросов он не задавал, а поскорее удалился, чтобы обсудить с начальством сенсационную информацию, полученную от меня.
На очередной встрече он сообщил, что информация, к счастью, не подтвердилась, и государственные задачи выполняются, как им и положено выполняться, а потом легкомысленно перешёл к следующему из моих знакомых, длинный список которых приносил на наши встречи в аккуратной папочке.
– Про этого человека скажу следующее, – не менее мрачно начал я со скорбной миной Павлика Морозова на лице. – У него дома подпольная типография для изготовления антисоветской литературы и листовок подрывного содержания.
– Но у нас в городе до последнего времени не обнаружено ни одной листовки! – жалобно залепетал мой собеседник. – Может, ты ошибаешься?
– Хорошо маскируется! И ещё – он их копит для того, чтобы сбросить во время первомайской демонстрации трудящихся с самолёта. У него даже есть сообщник в городском аэроклубе.
Человек выпил залпом два стакана воды и захлопнул папку:
– Нужно всё это срочно проверить. Я с тобой потом свяжусь…
Я отлично понимал, что поступаю, мягко говоря, не совсем прилично, выдвигая против ничего не подозревающих друзей такие гнусные обвинения, но именно в абсурдности и идиотизме наветов и заключался мой коварный план. Не такие уж откровенные бараны эти ребята из госбезопасности, чтобы тотчас сломя голову бежать разыскивать яд для компота или подпольную типографию, а для этого переворачивать вверх дном квартиры моих приятелей.
Но, как выяснилось, я немного переусердствовал. Через пару дней я встретил своего так подло подставленного друга, а он прямо-таки лучился счастьем, будто выиграл в лотерею автомобиль. По великому секрету он делился с каждым встречным-поперечным новостью о том, что к нему неожиданно нагрянули люди в штатском, перевернули квартиру вверх дном в поисках множительной техники, но так и уехали ни с чем. На вопрос, чему он так радуется, мой приятель гордо сообщал, что теперь уже всем понятно, что он не сволочь какая-нибудь и не стукач, а вполне приличный человек и, может быть, даже потенциальный диссидент.
Очередная наша встреча с бесцветным человеком произошла только через месяц. Не вспоминая о липовой типографии, он сразу приступил к своим стандартным вопросам. Про очередного своего знакомого я сообщил, что это человек пьющий и ненадёжный, всячески поносит Советскую власть, в подпитии способен на необдуманные поступки вплоть до покушения на руководителей партии и правительства, о чём, кстати, уже намекал в редкие часы трезвости и в качестве доказательства показывал перочинный нож.
Мой собеседник выпучил глаза и поспешно спрятал бумажку с заготовленными, но ещё не озвученными вопросами.