Голливудская трилогия в одном томе
Шрифт:
– Еще бы! А как насчет негритянской баптистской церкви на Сентрал-авеню? По воскресеньям хор Холла Джонсона прыгает и поет. Настоящее землетрясение!
– Черт возьми, парень, да ты прямо ходишь по моим следам! Как тебе удалось побывать во всех этих местах?
– В поисках ответов!
– Ты читал Талмуд? Коран?
– Они слишком поздно появились в моей жизни.
– Хочешь, скажу, что на самом деле появилось поздно?..
– Книга Мормона?! – фыркнул я.
– Ну и ну, точно!
– В двадцать лет я побывал на выступлении труппы Мормонского малого театра. Ангел Морони [214] меня усыпил!
Иисус захохотал и хлопнул себя по стигматам.
– Чума! А как насчет Эйми Сэмпл Макферсон?!
– Я поспорил со школьными приятелями, что выбегу на сцену,
214
Ангел Морони (The Angel Moroni) – ангел, который якобы несколько раз начиная с 1823 года посетил Джозефа Смита (основателя Церкви Иисуса Христа Святых последних дней). В сентябре 1827 года небесный посланник привел Джозефа Смита к холму, где тот нашел сокрытую в каменном хранилище древнюю летопись, выгравированную на золотых пластинах. Переведенная летопись стала Книгой Мормона.
Эйми Сэмпл Макферсон (Aimee Semple MacPherson) (1890–1944), урожденная Эйми Элизабет Кеннеди, – известная также как сестра Эйми, – евангелистка, в 1923 году основавшая в Лос-Анджелесе Международную церковь Четырехугольного Евангелия, принадлежащую к группе Пятидесятников Двух Благословений. Участница множества судебных процессов и скандалов в 1920—30-е годы.
– Черт! – сказал Иисус. – Эйми дважды спасла меня! А потом ее похоронили. Помнишь, летом сорок четвертого? В большом бронзовом гробу? Чтобы втащить его на кладбищенский холм, потребовалось шестнадцать лошадей и бульдозер. Боже, у Эйми выросли фальшивые крылья, совсем как настоящие. Я до сих пор хожу в ее храм, по старой привычке. Господи, как мне ее не хватает! Она прикоснулась ко мне, как Христос, вся в этих оборочках, как принято у пятидесятников. Ну и смех!
– И вот теперь ты здесь, – сказал я, – работаешь Христом на полную ставку в «Максимусе». Еще со времен Арбутнота – золотые были деньки.
– Арбутнот?
Лицо Иисуса омрачилось воспоминанием. Он оттолкнул тарелку.
– Ладно, давай проверь меня. Спроси! Старый Завет. Новый.
– Книга Руфи.
Он две минуты читал на память из Руфи.
– Экклезиаст?
– Расскажу от начала до конца!
И рассказал.
– Евангелие от Иоанна?
– Отличная вещь! Последняя вечеря после Тайной вечери!
– Как это? – недоверчиво спросил я.
– Забывчивый христианин! Тайная вечеря была не последней! Она была предпоследней! Через несколько дней после распятия и погребения Симон Петр вместе с другими учениками на берегу Тивериадского моря были свидетелями чуда с рыбой. На побережье они заметили бледный свет. Подойдя, увидели человека, стоящего у разложенного огня, и рядом с ним – рыбу. Они заговорили с человеком и поняли, что это Христос. Он пригласил их рукой и сказал: «Возьмите эту рыбу и накормите братьев своих. Возьмите мою весть, разнесите ее по городам всего света и проповедуйте там прощение греха».
– Черт меня побери, – прошептал я.
– Чудесно, правда? – сказал Иисус. – Сначала Предпоследняя вечеря, потом вечеря да Винчи, а потом Самая Последняя Тайная вечеря, трапеза из рыбы, запеченной в углях на песке у берега Тивериадского моря, после которой Христос ушел, чтобы навеки поселиться в их крови, в их сердцах, умах и душах. Конец.
Иисус склонил голову, а затем добавил:
– Иди переписывай заново книги, в особенности Иоанна! Не я дающий, ты – берущий! Иди, пока я не взял назад свое благословение!
– Ты благословил меня?
– Всем нашим разговором, сын мой. Всем нашим разговором. Иди.
31
Я сунул голову в четвертый просмотровый зал и спросил:
– А где Иуда?
– Пароль верный! – вскричал Фриц Вонг. – Тут три бокала мартини! Выпей!
– Ненавижу мартини. Потом, мне надо еще вывести алкоголь из организма. Мисс Ботуин, – обратился я к ней.
– Мэгги, – сказала она, незаметно улыбнувшись, держа на коленях камеру.
– Я многие годы столько слышал о вас и всю жизнь вами восхищался. Я просто обязан сказать, как я рад, что у меня есть возможность поработать…
– Да-да, – добродушно отвечала
– Водомерки?
– Водомерки! Кажется, будто эти чертовы паучки вот-вот утонут, ан нет, бегают по тонкой пленке на поверхности воды. Поверхностное натяжение. Они распределяют свой вес, растягивая лапы в стороны, и пленка не рвется. Ну разве я не то же самое? Я просто распределяю свой вес, вытягиваю в стороны все четыре конечности, и пленка подо мной не рвется. Пока еще ни разу не потонула. Но я не чемпион, и никакого чуда здесь нет, просто-напросто мне очень рано повезло. И все же, молодой человек, спасибо за комплимент, выше голову и делайте все, что скажет Фриц. Мартини. Вот увидите: в том, что сейчас покажут, моей работы мало.
Она повернулась ко мне своим изящным профилем, чтобы негромко сказать в сторону проекторной:
– Джимми, давай!
Свет медленно потускнел, зажужжал экран, разъехался занавес. На экране замигал грубый монтаж под еще не завершенную музыку Миклоша Рожи [215] . Это мне нравилось.
Пока шел фильм, я украдкой бросал взгляды на Фрица и Мэгги. Они подскакивали так, будто объезжали дикую кобылу. Я тоже вскакивал и падал обратно в кресло под натиском образов, волной нахлынувших с экрана.
215
Миклош Рожа (Miklos Rozsa) (1907–1995) – венгерский композитор, работавший в Голливуде и прославившийся музыкой к известным кинофильмам «Завороженный» (Spellbound, 1945) Альфреда Хичкока, «Камо грядеши?» (Quo Vadis?, 1951), «Бен-Гур» (Ben-Hur, 1959) и др.
Моя рука незаметно взяла один из бокалов с мартини.
– Так-то лучше, парень, – шепнул Фриц.
Когда фильм закончился, мы еще некоторое время сидели молча, пока зажигался свет.
– Как получилось, – наконец спросил я, – что ты почти весь этот материал отснял в сумерках или в темноте?
– Терпеть не могу реализм. – Монокль Фрица ярко блеснул в сторону белого экрана. – Половина этого фильма по плану должна сниматься на закате. Значит, когда день переваливает через хребет. Когда заходит солнце, я вздыхаю с огромным облегчением: еще один день прошел! Каждую ночь я работаю до двух часов, мне не мешают люди, не мешает свет. Два года назад я сделал себе контактные линзы. А потом выкинул их в окно! Почему? Я стал видеть поры на лицах людей, на своем лице. Целые лунные кратеры. Ноздреватости. Черт возьми! Посмотри мои последние фильмы. Никаких людей под солнцем. «Полуночница». «Долгие сумерки». «Убийства в три часа пополуночи». «Смерть перед рассветом». Итак, мой мальчик, как насчет этой галилейской лажи – «Христос в Гефсиманском саду», «Цезарь в тупике»?!
Мэгги Ботуин уныло заерзала в полутьме и распаковала свою портативную камеру.
Я откашлялся.
– Мой текст должен прикрыть все дыры в этом сценарии?
– Прикрыть задницу Цезаря? Да!
Фриц Вонг рассмеялся и подлил еще в бокалы.
– И мы посылаем тебя к Мэнни Либеру, чтобы обсудить Иуду, – добавила Мэгги Ботуин.
– Что-о-о?!
– Иудейскому льву [216] , – сказал Фриц, – вероятно, будет приятно съесть иллинойского баптиста. А пока он будет выдергивать тебе ноги, ему придется тебя выслушать.
216
Иудейскому льву… – Лев традиционно символизирует иудейский народ. В Книге Бытия Иаков, благословляя своего сына Иуду, называет его «молодым львом». Лев присутствует на гербе Иерусалима.
Китайский театр Граумана (Grauman’s Chinese Theatre) – знаменитый кинотеатр на Голливудском бульваре в Лос-Анджелесе. Он был построен в 1927 году и вскоре стал одной из достопримечательностей Голливуда. Здесь дважды проводились церемонии вручения «Оскаров». Многие звезды кино оставили свои автографы на бетонных плитах перед входом в кинотеатр.