Голод. Последний вампир
Шрифт:
Когда Сара появилась у него в семь часов, настроение ее было уже гораздо лучше. Обойдя стол, она поцеловала его в лоб.
— Уровни бета-продорфина у Мафусаила под конец падали как сумасшедшие, — сказала она возбужденным голосом. — Мы на правильном пути.
Он крепко ее поцеловал. Всем телом он прочувствовал приятность этого поцелуя.
— Ты великолепна, — сказал он.
— Пожалуй, я смогу сделать то, чего ты добиваешься, — сказала она, очевидно даже не осознав, что он поцеловал ее. — Мне кажется, можно установить контроль за производством бета-продорфина. Процесс старения мы не остановим,
Он во все глаза смотрел на нее. Он был совершенно поражен.
— Что? Что ты говоришь?
— Я на пороге открытия. Я найду к этому ключ. — Мотнув головой, она продолжала: — Проблема здесь совсем не в медикаментах. Мы можем достичь нужных результатов, контролируя глубину сна и температуру тела во время сна. Уже сейчас мы могли бы продлить жизнь среднего индивидуума на десять — пятнадцать процентов. Без всяких там лекарств.
— Бог ты мой...
— Картина начинает вырисовываться. Ты беспокоился насчет Совета — пусть тебя это не тревожит. Я тебе гарантирую, ты победишь в два счета.
Том почувствовал не воодушевление, нет, — облегчение. Он нежно коснулся ладонями ее щек и еще раз поцеловал. И на этот раз она ответила, чуть застонав от удовольствия, и обняла его. Дела никогда не отнимут у него Сару, ведь за всеми делами этого мира — словно за занавесом — всегда стояла любовь, любовь и забота друг о друге. Как близка она была ему в этот момент! Он бы помолился, если в помнил, как это делается.
Он оторвался от нее, вспомнив о пациентке, которую на нее повесил.
— Я действительно сожалею насчет этой пациентки, — сказал он. — Если в я знал об этих твоих планах, я бы никогда... — Она, улыбаясь, коснулась его губ.
— Пациентка нуждается во мне. И лучше врача, чем я, тебе не найти. — Теперь уже он улыбнулся. Что ж, по крайней мере, она не держала на него обиды по этому поводу, как бывало уже неоднократно за последнее время, — а упрямство, с которым она держалась за свои обиды, он переносил с трудом.
Он без слов вручил ей компьютерную распечатку Блейлок.
Рука Мириам, скользнув с поразительной быстротой к Джону, вышибла нож из его руки. Он сразу же понял, какой ошибкой было ждать ее пробуждения. Ведь все это время он стоял, тупо ликуя, пока она спокойно Спала,и очертания ее тела в шелковом костюме мягко угадывались в темноте. Большой мясницкий нож удобно лежал в его руке, лезвие отточено так, что могло резать глубоко при малейшем прикосновении. Он уже слышал, как нож поет в воздухе, уже чувствовал мягкое «чоп!» от соприкосновения с ее шеей, видел то ужасающее понимание, которое мелькнет в ее глазах — и погаснет.
Рука сомкнулась на его запястье подобно кольцу наручников. Он попытался вытащить руку, выкрутить пальцы. Мириам встала на ноги, схватила его за другую руку и держала их перед собой. Он выворачивался, но она приподняла его над полом Он видел ее лицо в нескольких дюймах от своего — зубы поблескивали, глаза сверкали...
Откинув голову назад, он попытался оттолкнуться ногами от ее живота — но безуспешно, с тем же успехом он мог бы бороться и с каменной статуей. Сердце стучало у него в груди, руки ломило от боли.
— Ты убиваешь меня!
Ее ответ поразил его — так расходился он
— Я люблю тебя. — Она просила его простить ее и прошипела молитву. Всегда, если предстояло ей встретиться с опасностью, она обращалась к древним богам своего народа.
Она потащила его к дальнему углу подвала. Раздался скрежет — она вывернула рукой одну из плит.
Он все еще пытался понять — но тщетно! — что она задумала, как вдруг она швырнула его, словно ненужную тряпку, в пространство под плитой. Он упал, сильно ударившись, в ледяную воду шести дюймов глубиной. С грохотом, отдавшимся звоном у него в ушах, каменная плита вернулась на свое место.
Полная темнота. Стук капель.
Джона охватило отчаяние. Отсюда ему не выбраться. Она похоронила его заживо!
Он кричал, молотил по плите, снова и снова выкрикивая ее имя. Он царапал холодный камень, пока не сорвал ногти. Смерть ждет его здесь, в этом каменном гробу...
— Пожалуйста!
Стук капель.
Паника. Образы прошлого... Дом. Ясное небо. Весенние лужайки... И с запада — рог охотника.
Руки, вцепившиеся в него, раздирающие его, пытающиеся опустить его лицом в грязную, вонючую воду. Невыносимый, давящий груз. Камни. Камни и крайняя беспомощность.
Сознание покинуло его — но тщетно ждал он блаженного забытья.
Он застыл — холоден, недвижим, — прижав колени к подбородку, носом касаясь поверхности воды. Спина его ныла — тесно давили камни, — и мысли метались, преследуемые мраком Преисподней.
Сара встретила миссис Блейлок в приемной. До недавнего времени это была обычная для таких учреждений комната ожидания, наводившая уныние на посетителей своими коричневыми стенами и пластмассовыми стульями. Но по настоянию Тома ее отделали по-другому — так, чтобы пациенты чувствовали себя здесь уютно. Теперь у нее был почти жилой вид — обои пастельно-зеленого цвета, удобные кресла и далее большой диван.
Сара сразу же выделила Мириам Блейлок. Блондинка шести футов ростом, а глаза... глаза бледно-серые, почти белые. Взгляд их был так странно, так настойчиво пытлив, что сразу хотелось отвернуться. Она сидела на одном из жестких кресел. Другие пациенты, приглашенные на этот вечер, сбились в кучу у двери, как испуганные мыши.
— Миссис Блейлок, — громко произнесла Сара. Женщина уставила на нее этот свой взгляд и двинулась к ней. Тело ее было великолепно, но такое безмятежное спокойствие сквозило в каждом ее движении, что Сара ощутила не просто физическую красоту, но нечто гораздо большее; этой женщине присуща была какая-то осторожная грация, она передвигалась не совсем обычно, с абсолютной — и поэтому странной — уверенностью в себе.
— Я доктор Робертс, — сказала Сара, надеясь, что удивление не отразилось на ее лице. — Я буду заниматься вашим лечением.
Теперь Мириам Блейлок улыбнулась. Сара чуть не рассмеялась — так не к месту была эта горячая улыбка. В ней чувствовалась какая-то безудержная радость, триумф — незнакомые люди так не улыбаются. Сару подмывало сделать профессиональное заключение по поводу такого неуместного поведения но она одернула себя: нужно побольше данных. Она постаралась сохранить в голосе профессиональное безразличие.