Голод
Шрифт:
Я жду, когда Стефан мне позвонит. Он обещал позвонить. А может, не обещал. Не могу вспомнить. Когда он все-таки мне позвонит, я должна буду…
3 ноября, воскресенье, 10:30 вечера
Только что прочитала вчерашнюю запись и очень расстроилась. Что же со мной такое твориться? Я прервала запись буквально на полуслове, и теперь даже не знаю, что собиралась сказать. И я ничего не объяснила на счет нового дневника и всего остального. Должно быть, я совсем ничего
Так или иначе, теперь я официально объявляю о начале нового дневника. Эту тетрадку я купила в канцтоварах. Она совсем не так красива, как предыдущая, но все равно подойдет. Я уже потеряла всякую надежду когда-нибудь увидеть мой старый дневник. Тот, кто его украл, похоже, не собирается его возвращать. Но стоит мне только подумать о том, что кто-то его читает, узнает о моих заветных мыслях и моих чувствах в отношении Стефана, мне хочется убить этого человека. И в тоже время мне так стыдно, что я готова умереть от унижения.
Нет, я не стыжусь тех чувств, которые испытываю к Стефану. Но это мое личное дело. А, кроме того, там есть совсем интимные записи – о том, как мы целовались, как он меня обнимал… Уверена, Стефан нипочем бы не захотел, чтобы кто-то об этом прочел.
Разумеется, там нет ни слова про его тайну. Я тогда еще толком ничего не знала. И только когда Стефан поделился со мной своей тайной, я его действительно поняла, и мы по-настоящему сблизились, оказались вместе. Теперь мы неразрывны, мы часть друг друга. Мне кажется, я всю жизнь его ждала.
Может быть, ты думаешь, что я ужасно себя чувствую из-за любви к нему, если вспомнить, кто он такой. Да, Стефан может быть буйным и жестоким, и я точно знаю, что в его прошлом есть вещи, которых он стыдится. Но он совершенно не способен быть жестоким по отношению ко мне. С прошлым покончено. Внутри у Стефана такое чувство вины и столько боли! Мне очень хочется его излечить.
Я не знаю, что будет дальше: я просто рада, что Стефан в безопасности. Сегодня я отправилась к пансионату и выяснила, что полиция вчера там побывала. Стефан был по-прежнему слаб и не смог воспользоваться своей Силой, чтобы спровадить полицейских, но они ни в чем его не обвинили. Они просто задали несколько вопросов. Стефан сказал, что полицейские вели себя вполне дружелюбно, и это вызывает у меня определенные подозрения. Все вопросы на самом деле сводились к одному – где Стефан был в ту ночь, когда напали на старика под мостом, когда напали на Викки у разрушенной церкви, а также в тот вечер, когда в школе был убит мистер Таннер.
У полиции нет против него никаких улик. Что из того, что преступления начались сразу же после того, как Стефан прибыл в Феллс-Черч? Это ровным счетом ничего не доказывает. Да, он поспорил тем вечером с мистером Таннером. Ну и что? Все спорили с мистером Таннером. Да, Стефан исчез сразу же после того, как было обнаружено тело мистера Таннера. Но теперь он вернулся, и совершенно ясно, что на него самого напали, причем сделала это та же самая персона, которая совершила все остальные нападения. Мэри рассказала
Мы со Стефаном поговорили обо всем этом – и о многом другом. Так славно было снова быть с ним, пусть даже он казался совсем бледным и уставшим. Стефан по-прежнему не помнит, чем для него закончилась ночь с четверга на пятницу, но в целом все получилось так, как я и подозревала. В четверг вечером, проводив меня до дома, он отправился искать Дамона. Они серьезно поспорили. В результате Стефан полумертвый оказался в колодце. Не надо быть гением, чтобы представить, что произошло между двумя этими событиями.
Я до сих пор не сказала Стефану, что утром в пятницу отправилась на кладбище искать Дамона. Пожалуй, мне лучше сделать это завтра. Я знаю, что он расстроится, особенно, когда услышит о том, что мне сказал Дамон.
Вот так пока все складывается. Я очень устала. Вряд ли стоит добавлять, что этот дневник мне следует хорошенько спрятать.
Помедлив, Елена посмотрела на последнюю строчку. А затем добавила еще одну:
P.S. Интересно, кто станет нашим новым учителем европейской истории?
Сунув дневник под матрас, она выключила свет.
Елена шла по школьному коридору, окруженная вакуумом настороженного любопытства. Обычно ее донимали приветствиями со всех сторон. Где бы она ни появилась, везде слышалось: «Привет, Елена!» Однако сегодня при ее приближении все уклончиво отводили глаза в сторону или вообще поворачивались спиной. И это происходило в течение всего дня.
Елена секунду помедлила перед дверью в кабинет европейской истории. Несколько учеников уже сидели в классе, а у доски стоял незнакомец.
Он выглядел почти как старшеклассник, щеголяя песочного цвета шевелюрой и спортивным телосложением. На доске было написано: «Аларих К. Зальцман». Когда незнакомец повернулся, Елена отметила, что у него к тому же довольно ребячливая улыбка.
Новый учитель продолжал улыбаться и после того, как Елена села на место, а другие ученики вошли в класс. Среди них оказался Стефан. Они с Еленой переглянулись, пока он усаживался рядом с ней, но разговаривать не стали. Все остальные тоже молчали. В помещении постепенно воцарилась мертвая тишина.
Бонни села по другую сторону от Елены. Мэтт расположился в нескольких столах от них, но смотрел прямо перед собой.
Последними в класс вошли Кэролайн Форбс и Тайлер Смоллвуд. Они явно прибыли вместе, и Елене очень не понравилось выражение лица Кэролайн. Слишком уж хорошо она знала эту кошачью улыбку и суженные зеленые глаза. Жирная физиономия Тайлера буквально сияла от удовольствия. Роскошные фингалы у него под глазами уже почти прошли.
– Ну хорошо, почему бы нам для начала не составить все эти столы в кружок?