Голодное пламя
Шрифт:
– Помните, как звали девочек?
– Две бросили школу, так что я с ними так и не познакомилась.
– Ну а третья? Та, которая осталась?
– Ее я помню довольно хорошо. Она сделала вид, что ничего не случилось. Холодная как лед. Ходила по коридорам с гордым видом. После случившегося никто ничего ей не сделал. Я имею в виду – ректор был готов подать на нас заявление в полицию, так что все до единого поняли, что мы перешли границу. Мы оставили ту девочку в покое. – Шарлотта Сильверберг замолчала.
– Как звали девочку, которая осталась в школе? – Жанетт закрыла блокнот и приготовилась ехать наконец домой.
– Виктория
Хуртиг охнул, словно ему заехали кулаком в промежность, а сама Жанетт почувствовала, как замерло сердце, и уронила блокнот на пол.
Абиджан
Ранним вечером Регина Седер вышла из генерального консульства и попросила водителя отвезти ее прямо в аэропорт. Тень небоскребов в центре города, тонированные стекла лимузина и кондиционер дали ей наконец ту прохладу, которой она жаждала с тех пор, как после ланча начала первую встречу. Жара стояла невыносимая, и Регина надеялась, что никто из дипломатов или членов правительства не заметил пятен пота на ее блузке. Отлучиться в туалет ей не удавалось до пяти часов – переговоры сильно затянулись.
Время здесь не уважают, подумала она. Облеченных властью женщин тоже, судя по тому, как вели себя с ней делегаты правительства. Даже министр иностранных дел, который в другое время бывал вежлив с ней, впал в общий пренебрежительный тон и даже громко фыркнул, когда Регина излагала детали вопроса.
Им прекрасно известно, что такое оскорбление. А вот понимать, что такое международное право, они не так готовы.
Регина выглянула в окно и вытянула ноги под переднее сиденье. Хотя она целые дни проводила в помещении, ее светлые полотняные брюки стали почти серыми из-за грязного воздуха.
Транспортный поток был плотным и шумным, как всегда, и Регина поняла, что дорога до аэропорта займет не меньше часа. Парижский самолет, который должен был доставить ее в Стокгольм, улетает в половине восьмого, регистрация – за час. Взглянув на часы, Регина поняла, что вряд ли успеет. Но ее может выручить дипломатический паспорт. В худшем случае задержат вылет. Такое уже случалось.
Гудок проехавшего совсем рядом грузовика вырвал ее из размышлений.
– `A gauche! [20] – крикнула она водителю, который как раз собирался повернуть на перекрестке не в ту сторону. Он круто свернул налево за секунду до того, как на светофоре загорелся красный свет.
20
Налево! (фр.)
Черт, подумала Регина. Он не успеет, хотя ездил по этой дороге раз сто, не меньше.
Через полчаса поток машин поредел, и шофер свернул на шоссе, которое через милю с небольшим должно привести ее к Слоновьим воротам – колонне из четырех стоящих на задних ногах белых каменных слонов, обозначающей въезд в международный аэропорт Абиджана.
Регина чувствовала себя совершенно выжатой.
Последняя неделя была сплошной катастрофой, но она, Регина, не опускала голову и держалась образцово. Методически продиралась сквозь горы бумаг, выдерживала ехидные шуточки курьеров и других подчиненных, короче говоря – дотерпела здесь еще один месяц. Теперь, когда она могла
Пять лет…
Регина вздохнула. Пять лет с невыносимыми людьми, в отсутствие уважения и профессионализма, со всеобщей некомпетентностью и незамутненной глупостью. Не-ет, после Нового года заканчиваю, подумала она. Если все пойдет как надо, работа в Брюсселе – моя.
Машина остановилась на красный свет возле щита, рекламирующего импортную зубную пасту. Поток опять сгустился, и какое-то время они стояли, окруженные красными машинами такси.
Регина, зевая, рассматривала рекламный щит на другой стороне улицы – красный фон, улыбающаяся блондинка в розовом платье держит полосатый тюбик зубной пасты. Под рекламой какой-то мальчик поставил стол с тремя птичьими клетками, в руках у него хлопают крыльями два цыпленка, которых он упорно пытается продать прохожим.
Большая черная птица пролетела перед щитом и села на залитые светом перила, и в ту же минуту Регина почувствовала, как в кармане жакета завибрировал телефон.
Увидев на дисплее номер матери, она встревожилась.
Что-то случилось, инстинктивно подумала она.
Время как будто замерло.
Водитель включил радио. Новости на французском. Телефон у нее в руке, реклама с улыбающейся женщиной, мальчик, который продает цыплят. Все сложилось в картинку, которую она уже никогда не забудет.
Голос на том конце сказал, что ее сын погиб.
Несчастный случай в бассейне.
Мальчик и рекламный щит скрылись за гудящими такси. Шофер обернулся и посмотрел на нее:
– Pourquoi tu pleures?
Он спросил, почему она плачет.
Не отвечая, Регина уставилась в окно.
У нее просто не было слов, чтобы объяснить.
Лестница Последних грошей
Когда дело касается тяжкого преступления, ни о каких случайных совпадениях не может быть речи. В этом Жанетт Чильберг, с ее многолетним опытом расследования изощренных убийств, была вполне уверена.
Когда Шарлотта Сильверберг рассказала, что Виктория Бергман, дочь насильника Бенгта Бергмана, ходила в ту же школу, что и она, Жанетт поняла: это не просто совпадение.
Выйдя из квартиры Сильвербергов на Гласбруксгренд, Жанетт спросила Хуртига, не подвезти ли его – шел дождь, но он сказал, что лучше прогуляется немного пешком до метро.
– К тому же кто знает, дотащится ли эта развалюха хотя бы до Слюссена. – Хуртиг с ухмылкой ткнул пальцем в ее ржавую красную «ауди», распрощался и зашагал в сторону Лестницы Последних грошей. Жанетт села в машину и, прежде чем завести мотор, отправила эсэмэску Юхану, обещая быть дома минут через пятнадцать.
В машине по дороге домой Жанетт думала о своем странном разговоре с Викторией Бергман несколько недель назад. Она тогда позвонила Виктории в надежде, что та поможет им в расследовании дела мертвых мальчиков, ведь ее отец фигурировал в нескольких других расследованиях об изнасиловании и сексуальной эксплуатации детей. Но Виктория отказалась от разговора, сказав, что не поддерживает отношений с родителями уже двадцать лет.
Конечно, после того звонка прошло какое-то время, но Жанетт помнила произведенное Викторией сильное впечатление – горечь, как будто отец посягал и на нее. Одно было ясно. Нужно дотянуться до Виктории Бергман.