Голодные Игры: Восставшие из пепла
Шрифт:
Конечно, жива. Как иначе, если дело касается Сойки?
Сменив спортивную одежду на ту, что мне выдал Гейл, я выхожу из комнаты прочь. У самых дверей я сталкиваюсь с растерянным Элмером, что переминаясь с ноги на ногу, ждет меня под дверью. Ясно, он сменил Гейла.
– Ты не думай, я полностью доверяю тебе, – по пути в столовую говорит он. – Это правила…
– Не сомневаюсь, – успокаивающе говорю я. – Есть вести о трибутах?
Парень размерено качает головой.
– Ясно.
И наш разговор обрывается.. Кухня открывается позже обычного, и мы подходим как раз во время. Не могу сказать, что после изобилия Капитолия желудок не требовал больше
– Что на поверхности?
– Все так же. Ни сном, ни духом об арене.
– Бити? – с надеждой спрашиваю я.
– Он пытается отыскать хоть какой-нибудь сигнал, но тщетно. Мы рассчитывали на то, что арена может затрачивать много энергии, но показатели прежние во всем Панеме.
Элмер не нравился мне с самого начала, хотя не могу сказать, что на это были особые причины. После его слов становится еще хуже. Внутри зарождается ноющая, пульсирующая боль, что отравляет каждый мой напрягшийся нерв. И если раньше я мог сосредоточится, то теперь не остается ничего кроме того, как поддаться отчаянью.
У нее получится. Конечно, получится. Но только успею ли я? И есть хоть что-то в этом мире, что зависит теперь от меня?
– Мы рассчитываем на то, что рано или поздно они проколются в мелочи…
– Рассчитывать на это бессмысленно. Это было ясно с самого начала.
– Не думаю, – звенит чей-то голос рядом со мной.
Напротив меня усаживается пепельноволосая девушка. На ней болтается военная куртка, а руки истерзаны шрамами и порезами. Вместо оскала или грубой ухмылки она улыбается и протягивает мне свою шероховатую ладонь.
– Меня зовут Иллайн. Возможно, Гейл говорил тебе об этом.
Я тупо уставляюсь на нее, не особо понимая, с какой это стати Хоторну распространяться о ней.
– Что ты все заладила? Девушка, девушка… – встревает Хейс. – Ты не во время.
– Девушка? – едва не давлюсь я.
Девушка передергивает плечами.
– Не столь важно, раз он умолчал об этом. Я рада познакомится с тобой, Пит. Мне жаль, что на этот раз спасли тебя, а не Китнисс.
Ее слова попадают в цель. Она первая, кто посочувствовал мне. Первая, кто захотел, чтобы на моем месте оказалась Китнисс. Я забываю о том, что Иллайн девушка Гейла. Теперь я не могу даже представить, что еще секунду назад это имело для меня какое-то значение.
– Это закономерно, – продолжает она. – И если ты в обиде на Гейла, то могу тебя уверить, что Китнисс полностью поддерживала его в этом выборе. Она хотела, чтобы ты был жив, Пит.
– Не такой ценой, – хрипло произношу я.
– Иллайн, не время, – перебивает ее Хейс.
– Ты должен понимать, что даже если она не сможет выбраться, ты должен будешь завершить начатое.
– Я не Сойка. И уж точно никогда не займу ее места…
Неожиданно раздается слабый писк, и девушка с ужасом уставляется на свои наручные часы. Секунду и выражение ее лица приобретает белый, несравнимый ни с чем, оттенок. Серо-зеленые глаза впиваются в меня взглядом, прожигая до самых костей. В ушах стучит пульс, монотонным стуком он пронзает тело. Я все понимаю. Глаза выдают ее с потрохами. Она привстает со скамьи, но я резко выбрасываю руку вперед.
– Ты не можешь… Запрещено…
– Ты не посмеешь меня остановить.
И в этот момент Иллайн расслабляется, высвобождает свою руку и тихо просит следовать за ней. Она быстро перебирает ногами, так, что, кажется,
Она ранена. Не мертва. Китнисс жива. Жива. Конечно, жива.
Я повторяю молитву раз за разом. Вздыхаю, пропускаю в легкие воздух. Повторяю молитву. Следую за Иллайн. В костяшках пальцах пылает боль, но она не смеет отвлечь меня. Пепельный хвост девушки взметается вверх, снова раскачивается из стороны в сторону, замирает у ее плеча и повторяет свой полет. Еще один поворот, темный коридор, освещаемый одинокой, вспыхивающей лампой, повторно раздавшийся писк.
С каждым новым шагом сердце замирает все больше. И я снова повторяю молитву, надеясь, что она спасет меня.
Чья-то холодная ладонь приостанавливает меня.
– Ты точно уверен? – слабо спрашивает Хейс.
Я только проношусь вперед, нагоняя Иллайн. Мы останавливаемся перед дверьми, пока девушка выуживает пропуск. Но этого и не требуется, металлические пласты разъезжаются в стороны и на меня налетает Гейл.
– Подполковник Хоторн!
– Я не в состоянии на это смотреть, – отталкивая меня в сторону, бросает Гейл и скрывается в темной пелене коридора.
Тогда глаза натыкаются на полупрозрачный экран. Я сдерживаю крик, просто шагаю внутрь помещения. Пэйлор отдает приказ вывести меня, но я уже увидел. До того, как руки смыкаются у меня на плечах, я встречаюсь взглядом с мертвенно-бледным лицом Китнисс. С безумным, разъяренным взглядом, лишенным жизни, ума, адекватности. Кровь на ее лице, кое-где брызгами или коркой, остается на лице, смешиваясь с грязью и потом. На ней нет защитного костюма, от плотного пальто, что в последний раз было на ней в день Жатвы, ни осталось и следа. Тонкая, ситцевая рубашка бирюзового цвета истерзана и измочена кровью. Китнисс оглядывается, сидя на корточках, а потом вдруг вскрикивает и приникает к земле.
В этот момент мир становится с ног на голову. Я слышу этот крик. Вижу ее глаза, ощущаю ее боль, но ничего не могу с этим поделать. И тогда я замечаю в ее руках бездыханное, белое, девичье тело. Из меня выбили последние остатки воздуха. Слабое пощипывание, крик Пэйлор. Мне ввели сыворотку, я успокаиваюсь, сдавливая чью-то руку.
Китнисс сжимала ее руку. Ее бездыханную руку, в которой должна была биться кровь. Золотые глаза, обращенные к небу; курчавые, длинные завитки волос: безмятежная улыбка освобождения.
Свет и комната поплыли перед глазами. Все кончилось так же быстро и стремительно, как и началось. Выключили свет, забыв отключить звук. Ее всхлип, слабый, неживой, истерический всхлип:
– Хейвен…
========== Глава 34 : Вспышка ==========
Монотонный звук шипящего экрана меркнет. Запись прокручивают заново. Кажется, они пытаются найти зацепку в одних и тех же кадрах, выискивают новые звуки, сходят с ума от нагнетающейся обстановки вокруг нас. Кадры. Кадры. Все дело в них? Тогда я снова поднимаю глаза на экран, стараясь найти долгожданный ответ. И я готов выйти из себя – перед глазами встает лицо серой, безразличной к людям мыши, пытающейся вырваться из стальной хватки «Морника». Койн. Она смотрит на экран долгим, пронизывающим взглядом, пока играет капитолийский гимн. Надменность не сходит с ее лица. Кажется, этим взглядом она карает всех нас за непослушание, как маленьких детей. От этой мысли становится дурно.