Голограф
Шрифт:
— Ой! — раздался сзади испуганный Надин возглас. — Какой ужас!
— Теперь тебе надо научиться сдерживать эмоции, — ответил я, обернувшись, — или хотя бы направлять их силу куда-нибудь в космос. А, впрочем, нечего шляться вокруг нашего Дома. Ходят тут всякие…
— Это сделала я? — ахнула она, покраснев. — Когда мы с тобой…? О, боже.
Я набрал на мобильнике CBS News и сразу выскочил на прямую трансляцию нашего Дома. На экране перед открытой дверью стоим мы с Надей. Улыбаясь на все тридцать два зуба, я приветливо помахал рукой и сделал приглашающий жест.
Повезло ему, что попал на меня, ладно, обеспечу ему интервью века. Набрав номер, я представился сам и представил Надю. Услышав русские имена, репортер поскучнел, но держа марку, попытался взять интервью. Я предложил ему прийти к нам в гости с одним оператором без оружия и посторонних предметов, на что тот с радостью согласился.
Через несколько минут в нашу сторону выехал телевизионный автобус и, петляя, подъехал почти к самому дому. Из него вышли тот самый репортер и оператор, который, держа на плече камеру, сразу начал снимать. Я попросил Лолу проверить у них наличие оружия, если это возможно, и пропустить их в Дом. Лола заверила, что проверит, и я пригласил телевизионщиков к нам.
Извинившись за ночное безобразие, я объяснил им, что являюсь куратором комплекса Домов на земле, а хозяйкой этого Дома является Надя, потом провел их по Дому и, усадив журналиста за стол, рассказал историю создания мировой сети и контрольных модулей, одним из которых является этот Дом.
Видно, придется показать станцию, решил я, заметив недоверчивый взгляд репортера. Я велел им взять нас с Надей за руки и мы перешли на станцию. Вот здесь их переклинило. С минуту они стояли, озираясь, в огромном зале, не веря своим глазам, пока я не потащил их в контрольную комнату.
Усадив в кресла, я попросил Лолу показать и рассказать историю создания мировой сети. Почти час, не отрываясь, они смотрели и снимали развернувшуюся посреди комнаты эпопею. К концу фильма я спросил Лолу, велась ли запись уничтожения мира дьяволов, и, получив утвердительный ответ, попросил показать запись. Этот показ добил их окончательно. Отложив камеру и микрофон, они молча сидели и смотрели на нас застывшим взглядом.
Через пару минут, уже решив, что у них поехала крыша, я громко хлопнул в ладоши и вывел их из ступора.
— Надеюсь, вы поняли, — сказал я на прощание, — что назначение сети и в частности этого Дома в том, чтобы защищать вселенную от хаоса и распада. Мы не потерпим массовых интервенций в вероятностные миры, поэтому настоятельно рекомендую свернуть все исследования в этой области. Не менее опасны для земли и мировые войны, поэтому страны, отказавшиеся от оружия, получат нашу защиту и технологии, уровень которых вы могли оценить, побывав у нас в гостях. Мы стремимся к тому, чтобы весь потенциал земли был направлен на революционное развитие наук, расцвет искусств и подъем уровня жизни всех людей.
Проводив гостей за дверь, я взглянул на Надю.
— Ну, как я
— Цицерон! — похвалила Надя, включая телевизор, — давай посмотрим, что о нас скажут.
По каналу CBS шло повторение записи вокруг Дома, но не было ни слова о станции и моем заявлении. Наверное, не успели подготовить, решил я. Но ни через час, ни позже ничего нового не показали. Наверное, обсуждают у президента. Сгоряча я наобещал им с три короба, но, ведь, сам ни хрена не знаю. Надя умеет гасить целые миры, но шарашить отдельные страны ей не приходилось.
— Лола, возможно ли локально воздействовать на отдельные территории?
— Это должен уметь ты, Алексей. Тебе нужно пройти здесь через восстановительную камеру, саркофаг по-твоему.
— Но я уже проходил через него, когда меня ранили на дуэли.
— Та камера для гиперборейцев, здесь другая.
Ну, это совсем другое дело. Там, небось, такие возможности…. В общем, в ближайшее же время напрошусь.
— А как насчет новых знаний?
— Здесь огромная электронная библиотека, но для того, чтобы понять основы наук, заложенных в нее, необходимо специальное образование.
— А учебники там есть?
— Есть, но по ним тоже надо долго учиться.
Вот так облом! Все можем, но ничего не можем! И на хрена мне эта библиотека, если никто в ней ничего не поймет? Ладно, блефовать, так блефовать. В это время позвонил Виктор.
— Я подобрал десяток тех, кто тебе нужен.
— Спасибо. Приводи их на кладбище.
— Через сорок минут буду, встречай. Слушай, ты что там устроил в Америке? Они на весь мир вещают, что мы им учинили теракт.
— Надя не сдержалась…. В общем, тебе знать не обязательно.
Переключил программу – действительно, репортер ABC чуть ли не матом ругает Россию во всех смертных грехах. Послушав эту муть, предупредил Надю, что пошел за ее охраной и перешел на станцию, а оттуда – на кладбище. Вскоре подошел Виктор с десятью крепкими парнями в возрасте тридцати с небольшим лет.
— Ну, ты там не зарывайся. — напутствовал он, поздоровавшись, — Передавай привет Наде. Я пошел, у меня еще дел по горло.
Попрощавшись с Виктором, я познакомился с прибывшими, велел им взяться за руки и перешел с ними на станцию. Там Лола организовала им обзорную лекцию, после которой мы перешли в Российский дом, где встретили Надю.
— Как ты тут? А где Володя? — спросил я, оглядевшись.
— Нормально. Володя в саркофаге.
— Принимай свою охрану. Выбери себе четверых, остальных уведу в Америку. Расскажи им все и пропусти через саркофаги.
Надя отобрала своих и повела в технический зал.
— А мы пойдем затариваться, — повернулся я к оставшимся.
Выйдя в Цветочный, пошли в универмаг. По дороге ребята вертят головами, тихо переговариваясь между собой.
— Так, парни, — обратился я к ним в магазине, — вот вам карта, на втором этаже отделы одежды и обуви. Выбираете себе по два комплекта, повседневной и выходной. Да, купите еще шесть больших рюкзаков. Через сорок минут жду вас в универсаме на первом этаже. А я пойду запасаться харчами.