Голос Бога
Шрифт:
– Семен Семеныч сказал, что сигареты будут только вечером, - брезгливо скривился толстяк.
– А я тебе предлагаю заработать на два блока сигарет. И не кланяться всяким зажравшимся старым мудакам с их вонючей контрабандой, а купить эти сигареты в обыкновенном супермаркете!
– Супермаркет - это хорошо, - согласился Штерн и добавил.
– Но девять сигарет остались за тобой.
– Мойша, он и в Америке - Мойша!
– начал было заводится одесский самородок, но Миша вновь пропустил мимо ушей оскорбление.
– Ну ладно, что от меня требуется?
– Надо, чтобы ты меня на своей тачке отвез в пару мест, - мигом остыл Фима.
– Подождал, пока я улажу кое-какие дела, и в результате получил полста баксов.
– Много времени это займет?
– Максимум часа три-четыре.
Миша сделал вид, что обдумывает предложение. На самом деле то, что
– Фима, давай по-честному. Я хочу половину оттого, что ты заработаешь, используя мою тачку.
– Нет, Миша, - ядовито улыбнулся член мексиканской молодежной банды. Поделимся по-братски - я тебе дам семьдесят баксов.
"Клюнуло, - подумал Штерн, продолжая делать вид, что колеблется.
– Но надо обставить все так, чтобы этот ублюдок ничего не заподозрил!"
– Хорошо, - наконец решился хозяин "Мазды".
– Далеко ехать?
– Сначала на Альта-Виста-стрит, здесь рядом, - сообщил толстяк. Потом подальше придется прошвырнуться - в Глендейл.
– В Глендейл?
– присвистнул от удивления Штерн.
– Тогда купишь мне двадцать литров бензина.
Действительно, Глендейл был отдаленным пригородом Лос-Анджелеса, расположенном на самом краю города. За ним начиналась самая настоящая южнокалифорнийская пустыня.
Фима тяжело вздохнул, вынул из кармана злосчастные фуд-стемпы. Зачем-то их пересчитал и пробурчал:
– Поехали на Сансет-бульвар, в русский магазин.
На Сансет-бульваре был расположен один из так называемых русских магазинов, где продавались товары, которых не было в американских супермаркетах - соленая сельдь и огурцы бочкового посола, московская колбаса и конфеты, прибалтийские рыбные и болгарские овощные консервы и еще многое другое. Даже внутренний интерьер этих магазинов был абсолютно не похож на американские заведения розничной торговли со сведенным до минимума присутствием продавцов. Наоборот, здесь за прилавками стояли торговые работники, вручную нарезавшие двести граммов колбасы или подающие покупателю банку эстонских шпрот. Любому приезжему из СНГ, когда он попадал в этот магазинчик, казалось. Что какая-то необъяснимая сила перенесла его в одно мгновение через океан на родину. И более того, что эта сила перенесла его и во времени. Потому как больше всего эти торговые предприятия напоминали овеществленные мечтания бывшего советского гражданина о товарном изобилии, не укрываемом под прилавком и в подсобных помещениях.
Фима Злочин знал, что в русском магазине на Сансет-бульваре можно было обменять фуд-стемпы по наиболее выгодному курсу - семьдесят центов за доллар талонами. А, кроме того, там продавали за те же фуд-стемпы контрабандную водку и сигареты. Владелец магазина экономил на приобретении специальной лицензии, дающей право торговать спиртными и табачными изделиями. Неистребимая совковая привычка хоть чем-нибудь торговать из-под прилавка успешно прижилась и в Оплоте Демократии и Свободы.
Фима поменял на наличные все свои фуд-стемпы. О Семен Семеныче он уже позабыл. Ему всегда хотелось всего сразу и сейчас. Видимо, во многом из-за этого этот одаренный парень, вполне могущий сделать в Америке блестящую карьеру, избрал скользкую дорожку уголовника и уже имел за своими плечами подвиги, гарантированно обеспечивавшие ему лет двадцать пять за решеткой.
Конечно, Фима мог купить в магазине на Сансет-бульваре и пачку контрабандных сигарет за те же фуд-стемпы. Подороже, чем у Парамзона, но все равно дешевле, чем он купил в магазинчике при заправке, куда они со Штерном заехали залить в бак "Мазды" обещанные двадцать литров бензина. Но одесский самородок с юношеским максимализмом решил сегодня не иметь больше дела с "грязными русскими спекулянтами", по его собственному выражению.
Вскоре старенькая "Мазда" стояла уже на Альта-Виста-стрит, неподалеку от пресловутого Сансет-бульвара. Возле красивого розового пятиэтажного дома. Альта-Виста-стрит и стоявшие на нем дома всем своим видом показывали, что здесь живет народ побогаче, чем на том отрезке Голливуд-бульвара, где обитали Миша и Фима. Хотя и здесь были доходные дома со сдававшимися в ренту квартирами, но стоили они раза в полтора больше. Чем в доме Штерна и Злочина.
– Минут через двадцать вернусь, - сообщил Фима. Выходя из машины.
– Небось, к Боре Фрумкину идешь, - предположил Миша.
– Мог бы взять и меня, я с ним знаком.
– Все-то
– Не обижайся, хоумбой. Я по конфиденциальному делу. Он сам просил никого с собой не брать.
Все еще ухмыляясь, толстяк двинулся к входным дверям розового дома. Чего захотел - присутствовать при деловых переговорах с Борей! Обойдется Мойша, его дело маленькое - привез да отвез, а весь риск на нем, на Фиме.
Миша же смотрел вслед своему пассажиру и прикидывал, что ему надо от Бори Фрумкина.
Борис Фрумкин приехал в Лос-Анджелес тоже из Одессы. Судьба его была в чем-то схожа с бизнес-карьерой Михаила Штерна, хотя отличалась более благоприятным течением. Особенно поначалу. Боря был одним из соучредителей крупного кооператива, позднее переименованного в закрытое акционерное общество. Сия бизнес-структура занималась всем, чем угодно, от вывоза живого крупного рогатого скота из самостийной Украины в государства Ближнего востока до создания мебельной фабрики в пригороде Одессы, собиравшей шкафы и кровати из готовых немецких комплектующих. К несчастью, через некоторое время в руководстве знаменитого черноморского города произошли внезапные драматические перемены. "Крыша", под которой находилось фрумкинское акционерное общество, рухнула. Боря, не долго думая, скоропостижно эмигрировал в США, прихватив с собой кое-какие активы бывшего коммерческого предприятия. Но он не ожидал. Что его "достанут" и в Америке, отняв практически все, что ему удалось вывезти с собой. Фрумкин не пал духом, быстро сориентировался на новой родине и взялся за бизнес на "эксидентах". "Эксидентами" русские эмигранты называли довольно прибыльный нелегальный бизнес на заранее спланированных липовых автокатастрофах. Это когда пенсионерка тетя Хая на своем задрипанном каре тихонько била в зад не менее убогого автомобиля какого-нибудь дяди Мони. Все это происходило в заранее оговоренном месте и в согласованное время. Поскольку все автомобили в США подлежат обязательному страхованию на случай ДТП ("Эксидент" по-американски), появлялась отличная возможность при помощи сфальсифицированных врачебных диагнозов от заранее подкупленных "русских докторов" и безбожно завышенных смет на ремонт автомобилей от "русских ремонтных мастеров" слупить большие деньги с ничего не подозревающих страховых компаний. Правда, ФБР активно охотилось за организаторами "эксидентов" и время от времени ловила их. Чтобы не попасться, Боря работал по схеме, дававшей шанс уйти от карающей руки закона: три года занимался "эксидентами", потом три года скрывался в другом штате у своих родственников, пережидая, пока фэбээровцы оставят его в покое по истечению срока давности. Благо заработанных денег Фрумкина и его семье должно было хватить на семь лет безбедного существования. Вернувшись в Лос-Анджелес, он вновь не смог удержаться от соблазна пойти по кривой дорожке. Боря стал торговать краденым товаром. Товар этот похищали в морском порту Лонг Бич, расположенном рядом с Лос-Анджелесом. Фрумкин только улыбался, вспоминая байки совковых обывателей об отсутствии воровства в свободной рыночной экономике. Мол, у хозяина не украдешь! В порту Лонг Бич крали контейнерами - от приправ к салатам до японских видеомагнитофонов.
Именно поэтому Мишу Штерна очень интересовало, что за общие дела могли быть у двух бывших земляков - Фрумкина и Злочина. Владелец "Мазды" напряженно смотрел вслед ушедшему пассажиру и не менее напряженно размышлял. Хотя лучше бы ему было внимательно смотреть себе за спину. Так как, начиная от Пламмер-парка, у него на хвосте висел белый "Кадиллак-стс"...
Между тем Фима уже вошел внутрь розового дома, вызвал по домофону Фрумкина, и тот, не выходя из квартиры, открыл ему входную дверь. Компьютерный террорист с завистью осматривал интерьер фрумкинского дома: обставленный мягкой мебелью и облицованный зеркалами холл, роскошный лифт, даже карпет, устилавший пол переходных коридоров, был новеньким. "Плюс Боря не платит за рент, - с вздохом подумал Злочин, - так как купил эту квартиру".
Фрумкин принял своего гостя прямо в прихожей. Он и впускать его в квартиру поначалу не хотел, поскольку знал, чем занимается Фима, и в глубине души опасался одесского самородка. Наведет еще своих бандюг-мексов, с него станется. Но, поразмыслив, решил, что светиться на улице в компании с малолетним бандитом тоже не с руки.
– Привет, земеля, - приветствовал Борю Фима, когда тот впустил его в прихожую.
– Привет, май хоуми, - сухо ответил Фрумкин и немедля взял быка за рога: - Чем порадуешь?