Голос Бога
Шрифт:
– Не Миша ты, - не остался в долгу Фима, - а настоящий Мойша!
– Фима, ты знаешь, что написано на плакате в аэропорту Бен-Гурион? внезапно спросил Штерн.
– Где это?
– непонимающе захлопал глазами Фима, предчувствуя какой-то подвох.
– В Израиле. Этот плакат повесили специально для вновь прибывающих эмигрантов.
– Ну и что там написано?
– Здесь все евреи - не выпендривайся!
– Намек понял, - уныло сказал компьютерный террорист после небольшой паузы, проклиная в душе эмигрантскую скаредность. После чего сел без приглашения в машину
– Поехали, за мной десять сигарет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Василий погулял не десять минут, как просил его Евгений, а целых двадцать. Затем вернулся в длинный широкий тоннель. Евгений, увидев Василия, прекратил играть и начал собираться. Вынул деньги из картонной коробки, сложил свой раскладной стульчик, зачехлили гитару, спрятал остальное имущество в большой пластиковый пакет и передал его гостю столицы.
– Понесешь мое хозяйство, пока мы по твоему делу разъезжать будем?
– Конечно, - сказал Василий, принимая сумку.
– А ехать-то далеко?
– Станция метро "Тушинская", - ответил уличный музыкант.
– Потом пешком малость пройти требуется.
Бывший ракетчик обратил внимание, что его провожатый очень уверенно держится, быстро и ловко передвигается в суматошной подземной толчее, первым занял сидячие места для себя и своего спутника в вагоне метро, опередив целую толпу желающих.
– Ты москвич?
– спросил Василий.
– Что ты, - скупо улыбнулся Евгений.
– Два года назад сюда приехал.
– Но впечатление такое, что ты здесь родился, - не сдавался гость столицы.
– Как будто бы с детства в метро ездишь.
– Это место моей работы. Наловчишься, поди.
Поезд, в котором ехали Василий и Евгений, одну за другой глотал остановки - "Пушкинская", "Баррикадная", все ближе и ближе продвигаясь к нужной им станции. Монотонность путешествия разбавляли нищие. Господи! Кто только среди них не попадался! И несчастные беженцы из Чечни и Таджикистана, и собирающие деньги на дорогостоящую операцию своему ненаглядному дитяти мамаши. В вагон вкатывали инвалидные коляски с безногими ветеранами в камуфляжной форме и т. д. и т. п. Василий хотел было дать денег одному из них, но Евгений прошептал ему на ухо:
– Спрячь деньги.
– Так жалко ведь, - с недоумением поглядел на своего провожатого бывший ракетчик.
– Это мафия, - презрительно скривился уличный музыкант, - Недавно я у их главного пахана на новоселье играл. Он отгрохал себе целый дворец в Подмосковье в очень престижном поселке, рядом с бывшим вице-премьером российского правительства и хозяином небольшой нефтяной компании.
– Где же ты познакомился с таким человеком?
– удивленно поинтересовался Василий.
– Если ты этого пахана встретишь, то примешь за простого побируху, ухмыляясь, сообщил лабух, - Он таким Макаром свои владения инспектирует. Около меня простоял на "Павелецкой" минут двадцать, слушал, как я играю. Потом дал двадцать баксов и пригласил к себе на новоселье.
Поезд, в котором ехали Василий и Евгений, произвел очередную остановку. Вместе с новыми пассажирами в их вагон вошла женщина в лохмотьях,
– Люди добрые! Сами мы не местные - ради Христа, помогите нам по мере сил!
Евгений наклонился к уху Василия:
– Шоу продолжается!
Прибыв на нужную станцию и поднявшись на поверхность, спутники, было продолжили свой путь пешком, как вдруг уличный музыкант внес неожиданное предложение:
– Послушай, брат, как тебя там зовут, призабыл...
– Василием, - подсказал бывший ракетчик и с любопытством посмотрел на своего провожатого. Надо же, успел позабыть его имя!
– Похмелье - бич всех музыкантов, - оправдывался Евгений, смущенно потирая лоб.
– Давай пивка примем для поправки здоровья?
– Ну, если только твоего, - пожал плечами Василий.
– А по моему делу мы не опоздаем?
– Не боись, - оживился уличный музыкант.
– Туда придти никогда и никому не поздно!
Вскоре спутники находились в небольшой стеклянно-металлической забегаловке, именовавшейся в достославно-застойные времена "стекляшкой", расположенной неподалеку от станции метро "Тушинская", и поправляли пошатнувшееся здоровье уличного виртуоза. Сидели они за одним из пластиковых столов, коими была меблирована "стекляшка", среди густого дыма и чада, в компании довольно многочисленных посетителей, стремившихся подобно Евгению помочь своему пошатнувшемуся здоровью. Дым и чад происходил от некоего гибрида мангала и гриля, приткнувшегося в углу "стекляшки", на котором для клиентов заведения готовили мясо и осетрину, а шум, производимый клиентурой заведения, свидетельствовал, что процесс "лечения" проистекал весьма успешно. Евгений к нескольким бутылкам пива присовокупил два по сто водки. Бывший ракетчик, после недолгих уговоров, тоже принял вовнутрь сорокоградусную. И между ними завязался тот доверительный разговор, который почему-то возникает между собеседниками в таких вот, как эта "стекляшка", сомнительных заведениях.
– Думаешь, они тебе помогут чем-то?
– спросил Василия музыкант, почему-то двусмысленно улыбаясь.
– Эти, к которым мы сейчас идем?
Бывший военный неопределенно пожал плечами и, в свою очередь, поинтересовался:
– Ты ведь тоже в Москву за лучшей жизнью приехал?
– Я другое дело, - еще шире заулыбался гитарист, хмель приятно ударил ему в голову.
– Я приехал сюда не за хорошей жизнью. Тоже мне хорошая жизнь - побираться с гитарой в руках! Я бежал из дома от нищеты и беспросветности.
– Откуда это?
– С Украины. Есть такой край Донбасс, а в нем небольшой шахтерский город Енакиево. Еще недавно совсем шахтеры неплохо зарабатывали, ну и я, грешный, кое-что от этого имел. Работал в трех местах - в местной похоронной конторе музыкантом, в ресторане в оркестре и в самодеятельном вокально-инструментальном ансамбле одной из енакиевских шахт.
– Не понял, - отставил в сторону стакан с пивом Василий.
– Работал в самодеятельном вокально-инструментальном ансамбле? Бесплатно?