Голос из глубин
Шрифт:
Едва ветер начал набирать большую силу, старшина катера обратился к Ветлину, до Славы долетали обрывки фраз:
— К ним-то ветер в лагуну и не продерется, там и глубина по всей акватории не больше метра. Да еще слыхал, вам местные толковали, когда в каюту направлялись, даже во время прилива глубины в лагуне не превысят и полутора метров.
Старшина, небольшой, крепкорукий, с быстрым взглядом по-птичьи круглых глаз, уже громко закончил:
— В лагуне и опасных животных нет как нет, акулы туда — ни-ни! Чего уж лучше, водятся лишь безобидные черепахи.
Подошли к лагуне, к самой горловине ее, и вдруг наступила тревожная тишина — ни
— Куда подевались? — изумился старшина. — Куда ж, к чертовой матери, запропастились?!
Ветлин в бинокль осматривал берега Рейвна, надеясь на то, что биологи отчего-то оказались на острове, хотя оставалось непонятным, куда ж в таком случае упрятали «Прогресс».
Большаков, пересев поближе к Ветлину, тихо осведомился:
— Ведь велось и визуальное наблюдение с судна?
— За две мили от входа в лагуну, с нового места якорной стоянки, у острова Сеинг, практически маленький катер и не виден в бинокль, да еще при волнении и обилии выступающих над рифами больших камней. Но что стоило им в случае надобности обратиться к жителям Рейвна, тем более о такой возможности их предупредили.
Из-за мелководья катер не мог пройти в глубь лагуны, но в этот момент подошла пирога под парусом. Кое-как объяснившись с владельцем ее, Ветлин пересел в пирогу, и они направились к острову Бенду. Берега острова, густо поросшие кустарником, встретили капитана оглушительным птичьим криком. Приметив на подходе дюралевую вышку с ажурной мачтой для метеорологических наблюдений, Ветлин, высадясь на берег островка, взобрался на нее и, пользуясь биноклем, попытался осмотреть всю округу. «Прогресса» он не увидел. К моменту, когда он возвращался на судовой катер, у небольшого пирса, на острове Рейвн, его уже поджидал господин Гарэ. Видимо обеспокоенный, он поспешно отвечал на вопросы капитана:
— Издали я видел, как «Прогресс» вышел из лагуны, к сожалению, не обратил внимания, когда точно это произошло, но…
Ветлин заторопился, поблагодарив Гарэ, он приказал заводить мотор, и катер взял курс на судно. Когда до «Александра Иванова» оставалось минут семь-восемь хода, старшина заметил позади, у северной оконечности Рейвна, мерцающий огонь, — видимо, горел факел.
— Верно, рыбаки ведут лов на свет, а может, подали друг другу свой знак?! Но вот уже и погасло, — после паузы добавил старшина.
Капитан кивнул и с огорчением сказал Большакову:
— Возможно, выполнив программу, несмотря на все упреждения, чтоб не вздумали покидать лагуну и идти своим ходом, все-таки выкинули фортель и мы разминулись?! Наверное, они уже на борту судна.
Но, взбираясь по штормтрапу на борт «Александра Иванова», переговариваясь с вахтенным, крича друг другу, чтобы осилить ветер, относивший слова в сторону, узнали — катер не вернулся.
И хотя Большаков не нес никакой ответственности, про себя он невольно прикидывал, что возможно теперь сделать, и его пробирала дрожь. Увидел встревоженное лицо старпома, а над ухом прозвучал голос старшины:
— Дело-то дрянь! Вон как оборачивается их самонадеянность! А уже восемнадцать часов сорок минут.
Ветлин стоял спиной к Славе. Обычно сдержанный в жесте, сейчас он резко кистью правой руки рубил воздух.
— Как случилось? До сих пор не доставлены геологи с Сеинга! Выходите на нашем катере в помощь, ускорьте их прибытие на борт судна. Как можно быстрее надо сниматься с
Отправив старпома к Сеингу, капитан отдавал команды, распределяя обязанности для поиска, назначил сменных наблюдателей, приказал включить радиолокатор, оба прожектора, пятидесятиваттный динамик для окликания катера. В штурманской рубке вместе со вторым штурманом он составил схему системы поиска, с учетом возможных навигационных опасностей, максимального приближения к берегу. Он успел подробно опросить команду промерного катера, — оказалось, именно эти матросы последними и видели «Прогресс» у западного побережья атолла, с его внешней стороны.
Когда наконец подняли на борт геологов, еще раз проверили, как и при посадке на катера, все ли в наличии. Ветлин резко, впервые за весь рейс, высказал Слупскому — тот вошел в рубку — свое суждение:
— Недопустимо долго собирались геологи к шлюпкам. Старпом подавал гудки, как при пожаре, и световые сигналы прожектором. Если б и не ЧП, возможны ль такие пикниковые замашки у океанологов?
Слупский пожал плечами.
— Все ж обошлось, — в голосе начальника экспедиции звучала ирония: мол, чего суету разводить.
В иное время капитан и отмолчался б, но тут продолжал, чеканя фразы:
— В темноте посадка на катера, да еще в прибойной полосе, при сильном ветре, сложна и опасна!
Меж тем свободные от вахты члены экипажа заняли заранее определенные им места. Двадцать моряков вели непрерывное наблюдение. Вдоль бортов на всех палубах стояли участники экспедиции. Судно следовало самым малым ходом, переменными курсами, с частыми остановками. Пять десятков добровольцев-наблюдателей не отводили глаз от океана. С борта «Александра Иванова» то кричали в пятидесятиваттный динамик: «На «Прогрессе», на «Прогрессе», откликнитесь!», то стоявшие на вахте наблюдатели пытались прослушать шум мотора катера, голоса пострадавших. Но лишь подвывал, все усиливаясь, ветер, капитану докладывали, какова его сила. Два прожектора на мостике, все бортовые осветительные прожекторы непрестанно шарили по океану. Непрерывно велось локационное наблюдение. Но в глазах людей рябило, свет прожекторов вроде б усиливал вскипание волн, пронзительно кричали чайки. Полтора часа эти тревога будто растянула на целую ночь.
— Вон там, там! Человек! Справа, на траверзе!
Среди кипени барашков просверкнул под лучом отблеск маски, еще раз, еще… По тревоге «Человек за бортом» спустили шлюпку.
Через считанные минуты подняли на борт Веригина, судовой врач тут же установил — спасенный не получил никаких травм. Едва узнав от него о гибели катера и уточнив место аварии, капитан распорядился искать уже не катер, а потерпевших бедствие Юрченко и Семыкина.
В изоляторе доктор Ювалов с помощью Большакова раздел Веригина и растер. Дал ему спирт, уложил на койку, под шерстяные одеяла, и подсунул грелку под ноги. Вода в океане была не холодной, но длительное пребывание в ней требовало своей профилактики.
Слава направился к двери, хотел уже перешагнуть комингс, но неожиданно заговорил Веригин обрывисто, громко, даже как-то торжествуя:
— Везунчик я, спортсменище! А хлипак-то, хлипак сомлел!
Большаков, словно споткнувшись, обернулся, и Ювалов задержал его взглядом, показал на столик, там лежали листы бумаги, ручка.
А Веригин лихорадочно зачастил, матеря Юрченко и задохнувшийся мотор лодки. Слава присел к столу и начал записывать — ведь речь шла о жизни и смерти еще двух участников экспедиции.