Голос из глубин
Шрифт:
Серегин сразу же указал им на приготовленную карту и подробно вместе со Слупским и Ветлиным расспросил господина Гарэ и толстенького Мийо об особенностях острова Сеинг, куда и решено было высадить отряды геологов, а для группы Юрченко после разных уточнений определили работу в акватории лагуны, рядом с островом Рейвн и по соседству с островом Бенд, он находился в самой лагуне.
Пообедав, чуть раньше обычного времени отправили на разъездном катере биологическую группу Юрченко, лодку «Прогресс» вели на буксире, под осуждающие возгласы Семыкина:
— Неужели такой пустяк не можем пройти на своих плавсредствах?! Перестраховочки!
Большаков — он оказался на катере, так как хотел посмотреть вблизи остров
— Друзья, ведь капитан Ветлин в присутствии Серегина в своей каюте, это ж при мне было, строго определил местом ваших работ лагуну атолла. Лагуна защищена от ветров всех направлений и обеспечит вам полную безопасность.
— А вам что за забота? — срезал его Семыкин.
Слава, пытаясь справиться со своей русой волнистой шевелюрой, ветер растрепал и спутал его волосы, они копной упали на лоб, прикрыв глаза, отвечал:
— Вы ж знаете, я конструктор, и меня огорчает ваша плоскодонка и ее слабосильный мотор «Москва», потому я лицо, — его крупные губы опять сложились в мягкую улыбку, — как говорится, заинтересованное. — После паузы он продолжал, стараясь поймать взгляд Юрченко, но тот отвернулся, и Слава, сощурив свои темно-серые глаза, уже почти жестко произнес: — А впредь обещаю, я точно буду противником легкомысленной оснастки, какие бы институты ни ссылались на свое, так сказать, суверенное обеспечение групп и отрядов. И на «Прогрессе» для таких работ только закрытая лагуна и годится.
— Не вам судить «таких» или других работ наших…
Большаков с сожалением взглянул на Семыкина.
— Поверьте, когда еще матросом я ходил в рейс, ни один из ученых, молодых или старых, не пренебрегал добрым словом, советом, пусть порой и наивным.
— Ну и переходили в матросах, вроде недоросля, — вставил и свою грубость Веригин.
Слава махнул рукой, катер в этот момент вошел в горловину лагуны. Старшина воскликнул:
— Осадочка наша не позволяет идти дальше вглубь! Перебирайтесь на свою посудину, — добавил он, обращаясь к Юрченко.
Катер набирал ход, и Слава Большаков оглянулся еще раз-другой. Он видел, как разместились на «Прогрессе» трое горе-воителей, они направились сразу же в глубь лагуны. А он невольно подумал: кого-то упрямо они напоминали, особенно Семыкин. И лишь позднее, уже вернувшись на борт судна, догадался и сказал о том Ветлину. Ведь и капитан лет пять назад сам сталкивался с печальной известности приемщиками судов, прозванными «Братьями Аяксами», некими Княжиным и Оплетаевым.
Правда, те были обкатанными, поднаторевшими, но тоже большими специалистами по созданию конфликтов на ровном месте, и они подчеркивали свое мнимое превосходство, какую-то мелкую формальную правоту, да, впрочем, об остальном, более серьезном, и вспоминать в рейсе не хотелось, а может, и не следовало. Те были далеко, отношения с ними вроде б уже исчерпаны, но общность меж троицей и Аяксами оказалась налицо.
Пошутил Слава, улыбнулся Ветлин, а меж тем судно переходило на другую стоянку, к острову Сеинг.
— Хорошо все ж, — заметил Слава, стоя рядом с Ветлиным на крыле мостика, — если встреча случается «одноразовая». Кончится рейс, и, возможно, ваши дороги больше не пересекутся.
Ветлин отшутился, пояснил:
— Привык я, всякое заваривается в рейсе, хотя нередко коллектив подбирается неожиданно цельный, без заметного разнобоя, иные встречаются впервые, и порой кое-что и напомнит Ноев ковчег. Тут многое зависит от начальника экспедиции, от его заместителя по науке, чаще всего и удается потихоньку отладить отношения. Глядишь, и «дички» у одних получатся, у других переймут какие-то полезные навыки, оценят атмосферу поиска.
Так и порешили Ветлин и Слава: постепенно и троица почувствует общий ритм жизни на судне.
— Должно быть, все наладится, войдут люди в работу, и сама собой шелуха
Но тут капитана отвлекла высадка геологов на остров Сеинг, потом он с Серегиным выверял планы работ на завтра. Условились вечером, после возвращения отряда геологов и биологической группы из лагуны, внести коррективы, ведь сбор материалов, образцов требует уточнений и на месте.
Большаков в блокноте меж тем прикинул варианты маленькой маневренной лодки для подсобных научных работ. Уж очень неудобной показалась ему плоскодонка — он и записал: «Образец бессмысленной экономии и отсутствие дальновидности». Отчего-то захотел себе представить, как разговаривают, оставшись наедине, те трое. Вспомнил их любимые словечки: «автономия», «наша миссия», «престижно», нехотя, но невольно и возвращался к самой манере поведения. Пожалуй, на берегу, встретив их в любой организации, не удивился бы, — мало ли чинуш ведут себя по такому стереотипу. Но на борту судна если порой нечто подобное происходило, то не столь крикливо. И в экспедиции ненароком попадали люди в науке временные, ведомственные. По мальчишеской привычке, когда-то излюбленной, Слава, вышагивая по палубе, после прикидок в блокноте что-то как бы и проигрывал: Юрченко виделся ему с мокрым от усердия, блинообразным лицом под нелепой широкополой шляпой из соломки — оно совсем оплыло. Чуть-чуть он вроде б увлекся работой, однако ненужно громкоголосый Семыкин и там перехватывал руководящую роль, много говорил и мало брал проб. Веригин откровенно бездельничал, загорал, подыгрывал Семыкину. Незатейливая эта сценка тут, близ островов, казалась невероятной, так как вкруг все было внове, и сине-зеленая лагуна, — ее очень светлый цвет на солнце Слава приметил, когда катер подходил к ее горловине, и причудливыми казались очертания островов, притягивали к ним запахи кустарников и трав.
Он уже привык по глазам океанологов узнавать то скрытое волнение, какое каждый испытывал, приближаясь к неведомому им месту, а рейс-то перед тем и не баловал их заходами. Верно, теперь думалось ему о совершенно посторонних спутниках по контрасту — пустые глаза, равнодушие — заизвесткованные особи…
Но Слава должен был вернуться к своим расчетам, чертежам, он спустился в каюту. А перед сумерками, обещал Ветлин, пойдет он к острову Сеинг вместе с матросами за геологами. Заранее радовался прогулке и выходу, хоть и на считанные минуты, на берег острова. И уж подумывал, как завтра, прихватив толщенную «копилку» — блокнот, уйдет с самого утра на остров вместе с геологами — хотелось получше познакомиться с Сеингом. Еще хотелось уединиться на часок-другой, кое-что на досуге и обдумать, чувствуя под ногами настоящую землю, травы, камни.
Он поужинал с членами экипажа. Говорили за столом о ветре и хотя о небольшом, но волнении в океане, потому торопились.
3
Как было еще утром условлено, разъездной катер, а на борту его находился Ветлин, направился к лагуне за биологами. Капитан сам хотел доставить их на судно, в это же время с Сеинга должны были снять большой отряд геологов, они собирали там образцы, осматривали остров.
Меж тем океан резко менял расцветку, особенно с наступлением сумерек и под усиливающимся ветром. Славе, — а он в последний момент решил идти с капитаном, — еще на своем северном море мальчонкой казалось, во время волнения под водной толщей шуруют гиганты. Тогда ходил он на большом баркасе, ничуть не схожем с современным быстроходным катером. Да и в ту пору он чувствовал себя невидимкой, затесавшимся средь поморов, — маленький, с покрасневшими, непослушными руками.