Голос из прошлого (Луна над Каролиной)
Шрифт:
— Ну, отныне нам представится для празднований много поводов, а я мечтал очутиться в этой постели с тобой с того самого момента, как я ее сюда приволок.
— Знаю, ты не очень-то скрывал свои намерения. Но гораздо лучше, чем мне этого хотелось.
И он вспомнил, как представлял себе этот первый раз — с музыкой, при свете канделябров…
— Мы прекрасно без этого обошлись, — сонно сказала Тори.
— Без чего?
— Без музыки и канделябров…
И она широко раскрыла глаза, сон как рукой сняло.
— Извини,
— Прочитать мои мысли?
— Пожалуйста, прости.
Он вскочил, сел на кровати и приподнял Тори так, что оказался лицом к ее лицу.
— А тебе не приходило в голову, что мужчина не имеет ничего против, когда женщина читает его мысли?
— Но такое вторжение в личные мысли непростительно.
— Неужели?
И, к ее изумлению, он откинулся на кровать, повалив Тори себе на грудь.
— Сдается мне, что пять минут назад мы с большим успехом вторглись не только в круг личных чувств друг друга, а кое-куда и поглубже. Так что можешь опять заглянуть в глубину моих мыслей.
— Не понимаю.
— Интересно, что ты на этот раз там найдешь.
— Я не читаю мысли других людей. Это случайность. Это произошло потому, что между нами был такой тесный физический контакт.
— С этим не спорю.
— И когда я сказала насчет музыки и свечей, я почти засыпала. Так оно и получается. В сознание вдруг как бы вплывает образ, очень четкий. Я видела, как мы стоим у кровати, слышала музыку и видела горящие свечи.
Кейд выглядел таким довольным. Совсем не разозлился.
— Тебе всегда что-нибудь чудится?
— Нет-нет. Мне вовсе не хочется бесцеремонно проникать в чужие мысли. Я себе этого не позволяю. И это дается легко, если я не очень устала.
— Тогда в следующий раз, когда ты будешь засыпать, я постараюсь не думать о Мег Райан.
— Мег… — Тори села на постели, машинально прикрыв грудь рукой. — Мег Райан…
— Да, она такая полненькая, сексуальная. Мой любимый тип женщины. И я постараюсь представить тебя блондинкой. Это мне сильно поможет в следующий раз.
— Вот уж не собираюсь возбуждать твои сексуальные фантазии о голливудских актрисах.
Тори хотела было встать и вдруг опять откинулась навзничь, а он в одно мгновение оказался наверху.
— Ну, дорогая моя, поспособствуй мне хоть разочек.
— Нет. — Она не сдержалась и хихикнула.
Кейд легонько куснул Тори в плечо.
— Ты и так меня уже возбудила.
— Отстань! — Она попыталась вырваться, без особого, правда, энтузиазма.
— Не могу. — И он стал осыпать ее лицо поцелуями. — Ну засмейся еще, у тебя такой сексуальный смешок.
— Нет!
И она рассмеялась, но смех ее внезапно оборвался. Они снова слились в одно, и Тори целиком отдалась своим чувствам.
А потом они ели
…«Он возвращается».
Хоуп сидела на крыльце Дома на болоте. При ее жизни этого крыльца еще не было. Она принялась подкидывать и ловить маленький красный шарик.
Тори снова было восемь лет, худое личико выражало тревогу, ноги были в ссадинах, ушибах и следах от ремня.
«Ему нравится причинять боль девочкам… Он от этого чувствует себя взрослым и сильным».
— Он причинил боль и другим, не только тебе.
— Да, не только мне, — согласилась Хоуп. — Ты уже знаешь. И ты всегда знала. Как в тот раз, когда увидела рисунок того маленького мальчика.
— Но у меня больше так не получается. — В груди Тори гулко начало стучать сердце. — И я не хочу больше так уметь.
— Но ты приехала, — просто ответила Хоуп. — Только будь осторожна… Или ты тоже распрощаешься со всеми.
— Скажи, кто он, Хоуп. Скажи, где его искать.
— Не могу. — И она устремила на Тори ясный взгляд. — Ты должна найти его сама. Будь осторожна…
Тори широко распахнула глаза. Сердце бешено колотилось о ребра, одна рука крепко сжалась в кулак. Так крепко, словно она боялась, что из нее может выкатиться маленький красный шарик, но, когда она расправила затекшие пальцы, ладонь была пуста.
За окном стояла ночь. Ветерок утих, и воздух был неподвижен. В нем чувствовалась настороженность, глухо ухала сова, пронзительно стрекотали сверчки. Тори слышала ровное дыхание спящего Кейда. Во сне она отодвинулась от него как можно дальше. «Во сне нет близости», — подумала она.
Когда мозг так уязвим, как у нее, нельзя спать, уютно устроившись рядом. Она осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках прошла в кухню, отвернула кран и, когда вода стала холодной, наполнила стакан.
Сновидение вызвало у нее страшную жажду и напомнило, почему ей не следует спать с Кинкейдом Лэвеллом.
Его сестра мертва, и если она не виновата в ее смерти, то эта смерть накладывает на нее, на Тори, определенные обязательства. Она и прежде ощущала бремя долга, но шла своей дорогой. На этом пути она познала и величайшую радость, и сокрушительное горе. Тогда она спала с другим мужчиной, которому отдалась по беззаботной и невинной любви.
И когда она потеряла его, то поклялась, что больше не повторит прежних ошибок. И что же? Все повторяется. Она снова навлекает на себя ту, прежнюю, боль.