Голос сердца

Виггз Сьюзен

— Она не одна страдает. Меньше всего я беспокоюсь за нее.

Ред сел во взятую напрокат машину, салон которой уже пропах его любимыми сигарами.

— Подумай как следует, малыш. Либо она будет на твоей стороне, либо готовься к войне.

— И что это значит?

— Может, и ничего. Да, про турнир «Редвинг»…

— Я не смогу участвовать.

— Знаю, что не сможешь. Прежде надо пройти через все это.

Шон с ненавистью отверг мысль, промелькнувшую в этот момент в его мозгу: «Дерек отнял у меня мой шанс».

Глава 19

Суббота

19:05

Когда

встреча с похоронным агентом была закончена, Шон вернулся домой, чтобы сменить Лили. Пообещав скоро вернуться, она вышла на улицу, и ее окутал прохладный влажный вечерний воздух. Впервые за долгие часы ей удалось глубоко, свободно вздохнуть. Лили чувствовала себя совершенно измотанной. Собственно, весь прошедший день она только и делала, что волновалась и ходила из угла в угол.

По дороге домой ее охватило ощущение, что она сбежала. Лили снова стала самостоятельной и отвечала только за себя. Ничто не мешало ей проехать поворот на свою улицу и двинуться дальше, в Портленд, в аэропорт.

Эта фантазия мелькнула у нее в голове, словно вспышка, но Лили быстро вернулась к реальности. Она не могла бежать. Лили больше не принадлежала себе. Ее ждали трое осиротевших детей, еще более потерянных, чем она.

Лили вошла в тихий, пустой дом. Все оставалось так, как в момент ее отъезда: «Дархемский бык» в DVD-плеере, карта Италии на кофейном столике, бокал вина рядом с ней. Медленно, не спеша, она свернула карту.

Бросая вещи в раскрытую сумку, Лили услышала, как открылась, а потом захлопнулась дверь.

— Эй! — позвал женский голос.

— Мама! — Вытерев ладони о брюки, Лили вышла в гостиную, где столкнулась с матерью. — Что ты здесь делаешь?

Шерон Катлер Робинсон слабо улыбнулась.

— Я приехала, как только узнала.

Несколько секунд Лили смотрела на нее. Мать редко навещала ее, всегда далекая и холодная, как луна. Когда-то она была хорошенькой, возможно, даже красивой; Лили судила об этом по старым фотографиям. Однако за прошедшие годы мать стала определенно жестче, роль в этом сыграли страдания и преданность работе — она была менеджером, отвечавшим за безопасность товаров. Глаза Шерон выражали сочувствие, и Лили, коротко обняв ее, вдохнула знакомый запах духов от Элизабет Арденн.

— Спасибо, что пришла. Налить тебе чаю?

— Нет, благодарю, ничего не нужно. Отец передает тебе привет. Он в Сайгоне. — Теренс Робинсон, исполнительный директор одного из подразделений компании «Найк», постоянно колесил по миру. Шерон сняла плащ и повесила его за дверью. Пушистый свитер из ангорской шерсти мог показаться слишком молодежным для дамы в годах, однако на Шерон он так не выглядел. — Я только хотела узнать, все ли с тобой в порядке, и спросить про семью Кристел.

У Лили заныло в груди при воспоминании о последних двадцати четырех часах, однако голос ее прозвучал бесстрастно. Она всегда считала

глупым выражать при матери свои эмоции. Какой смысл плакать? Мать всегда говорила так, когда Лили была ребенком. Это ничего не меняет.

Сейчас Лили знала, в чем разница. Держать все в себе гораздо больнее.

— Это ужасно, — сказала Шерон, когда Лили сообщила ей, что обнаружил Шон ранним утром. — И что только они делали на берегу? О чем вообще они думали?

— Мы никогда не узнаем.

— Но что-то же привело их туда и заставило забыть об осторожности. Интересно, что.

«Грустные новости об их дочери», — подумала Лили, обвиняя в этом себя.

— Мне нужно собрать вещи. — Она направилась в спальню. Чувство вины теснило ей грудь. Лили размышляла о том, что все, возможно, сложилось бы иначе, если бы она более мягко рассказала им о трудностях Чарли или умолчала о них. «Как бы мне хотелось повернуть время вспять! — Лили ощутила давящую боль в груди. — Вернуться на день назад».

— Куда ты едешь?

— В дом Кристел.

— Но ты же сказала, что детьми занимается их дядя.

— Это так, но он одинокий мужчина. Только что вернулся с Филиппин или из Малайзии, что-то в этом роде. Я должна быть там ради детей. — Складывая свои джинсы и носки, ссыпая в косметичку туалетные принадлежности, она чувствовала на себе пристальный взгляд матери. — В чем дело? — наконец спросила Лили.

— Постарайся не привязываться к ним слишком сильно. Лили застегивала молнию на сумке, но, услышав это, подняла глаза.

— О чем ты?

— Они должны жить с дядей. Это неизбежно.

Лили снова потянула застежку на молнии, но та, зацепив край ткани, не двигалась с места.

— Никто не знает, что будет дальше. Сейчас они на попечении штата, но это временно. Кристел просила меня подписать документ, по которому я стала бы опекуном детей в случае их с Дереком смерти. Правда, я так и не подписала его, потому что… ну, куда нам было спешить? И сейчас, если в завещании Дерека написано что-то другое…

— Так будет лучше для тебя. Не пытайся отвоевать детей у дяди, Лили. Ты не можешь взять на себя заботу о троих детях. Это несправедливо во всех отношениях. — Мать подошла ближе к ней. — Давай помогу. — Она отвела руку Лили, потянула застежку молнии назад, а потом аккуратно вперед. — Ты должна относиться к Холлоуэям так же, как к другим своим ученикам. Какое-то время они принадлежат тебе, но потом ты отпускаешь их.

— Это совсем другое. Она моя лучшая… была моей лучшей подругой, единственной близкой подругой. Я дала ей обещание. И не могу нарушить его. — Лили оперлась на изголовье кровати, чтобы удержаться на ногах. Ей очень не хотелось расклеиться на глазах у матери. — Знаешь, сегодня, в самые тяжелые моменты, я вспоминала об Эване. — Лили сразу лее пожалела о том, что упомянула имя брата, умершего много лет назад. Она взяла мать за руку и добавила: — Мне очень жаль. Я не должна была упоминать о нем. Просто боль от потери такая сильная… я невольно сравнивала…