Голос сердца
Шрифт:
— Я тоже хотел бы ощутить…
Он снова приложил ладони к ее животу, но ничего не почувствовал, а потом ему показалось, что шевеление все же повторилось, но только очень слабое, едва различимое. Билл привлек Адриану к себе. Ее набухшая грудь, округлившийся живот приводили его в трепет. Ему нравилось в ней все, хотя было странно познавать ее в состоянии перемен. Другой он Адриану не знал и поэтому тем более чувствовал привязанность к ребенку, воспринимал его как своего.
Билл заботливо укрыл ее одеялом.
— Знаешь, — улыбнулся он, — мне теперь кажется, что эта крошка —
Адриана серьезно посмотрела на Билла, обеспокоенная его мыслями:
— Ты и вправду не имеешь ничего против ребенка? Я иногда чувствую себя такой толстой и безобразной.
Билл ласково рассмеялся:
— То ли еще будет, дорогая моя! Ты раздуешься как шар, а мне это будет очень нравиться. Ты будешь огромной, но все равно прелестной, и нам, втроем будет очень и очень хорошо.
— Странно…
Адриана содрогнулась при мысли, что достигнет необъятных размеров. Эта перспектива ее путана. Грудь, как она считала, уже стала чудовищно большой. Все изменения, происходившие в организме, были для нее необычны, и все-таки ожидание ребенка наполняло ее сладостным восторгом. Трудно было поверить, что такие же восторженные чувства владели и Биллом. «Это чудо, что я нашла такого человека», — думала она.
— Все-таки судьба ко мне справедлива, — ухмыльнулся Билл, садясь в кровати и глядя на Адриану сверху вниз. — Я встречался со всякими неврастеничными актрисами, которые то ничего не ели, то страдали обжорством, а теперь вот полюбил женщину в полном расцвете, беременную, которая скоро не будет видеть своих теннисок.
— Перестань меня пугать. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы я не стала неуклюжей? — испуганно спросила Адриана.
Билл наклонился и снова поцеловал ее.
— Ничегошеньки. Это дар Божий, и надо ему радоваться.
— И ты по-прежнему будешь меня любить, даже когда я растолстею?
— Ну, конечно. А разве ты бы меня разлюбила, если бы я был беремен?
Адриану рассмешила его шутка, и вдруг страх прошел. С Биллом все казалось легким и простым.
— Конечно, нет, — улыбнулась она.
— Вот и ответ на вопрос. Тебе, наверное, больше стоит беспокоиться, как я буду потом реагировать на твою худобу. Как ты действуешь на меня сейчас, мы знаем.
Билл состроил озорную мину, Адриана засмеялась. Она чувствовала себя с ним совершенно непринужденно. А самое прекрасное было то, что никого она прежде так не любила… даже Стивена. «Стивен никогда не был со мной так добр, ласков, мудр, так внимателен к моим потребностям, опасениям, настроениям. В этом нет сомнения, — размышляла она. — Мне повезло, что я встретила такого человека, как Билл Тигпен».
— Ты возбуждаешь во мне дикую страсть, Адриана, — шутливо прорычал Билл и сделал вид, что подбирается к ней снова.
— А ты не обращай на нее внимания, — со смехом посоветовала Адриана. —
— У тебя нет сердца, — прокряхтел он, наклоняясь за кастрюлей. — Один желудок.
Билл чмокнул Адриану в ягодицу и пошел за бутылкой минералки, заранее зная, что ей хочется пить.
— Ты, кажется, читаешь мои мысли.
— Ага, за дополнительную плату.
Ему невероятно хотелось новой близости с ней, но он опасался, что переусердствует и травмирует ребенка. Билл решил на протяжении грядущих четырех с половиной месяцев быть терпеливым и, осторожным в любви. Ради чуда ожидания ребенка и счастья быть в этот период с Адрианой стоило пойти на жертвы. Он взял себе немного попкорна, прибавил громкость телевизора и взглянул на свою любимую. У него было ощущение, что они давным-давно принадлежат друг другу, давным-давно муж и жена.
Адриана, прильнув к Биллу, начинала засыпать. Он, обняв ее, смотрел телевизор и время от времени поглядывал на ставшего дорогим и близким человека.
Зазвонил телефон. Это были Томми и Адам. Они сообщили, что благополучно прибыли в Нью-Йорк.
— Как летели?
— Классно! — сказал Томми. Стюардесса дала ему три хот-дога. Билл всегда заказывал для сыновей особое питание, это тоже было предметом его заботы. — Как Адриана? Она у тебя? — с надеждой в голосе спросил мальчик.
— Да. Мы смотрим телевизор, едим попкорн и очень по вас скучаем, ребята. Нам без вас грустно. Не можем дождаться Дня Благодарения.
Он уже говорил «не можем дождаться», словно не сомневался, что до ноября они с Адрианой не расстанутся. «Только тогда придется что-то мальчикам сказать о ребенке, — подумал Билл. — Но что именно сказать, пусть решает она».
Затем трубку взял Адам и стал рассказывать о фильме, который показывали в самолете: что-то про вьетнамскую войну, Билл огорчился, но Адаму, похоже, фильм понравился. Он попросил к телефону Адриану. Билл Легонько толкнул ее и, закрыв ладонью трубку, сказал:
— Это Адам, дорогая. Он хочет с тобой поговорить.
— 0'кей.
Она с сонной улыбкой взяла трубку, но говорить старалась нормальным голосом.
— Привет, Адам. Как летелось? Симпатичные девочки в самолете были?
Адам хихикнул. Адриана первая заметила, что он интересуется девочками и проводит много времени в ванной, приводя в порядок свою прическу.
— Да нет. Только одна. Она сидела за нами.
— Ну, ты хоть взял у нее номер телефона? — подтрунивала Адриана. Но Адам ответил ей серьезно:
— Ага. Она живет в Коннектикуте. Ее папа пилот.
— Жаль, что ты проявил к ней мало интереса… Они рассмеялись. Потом Адриана говорила с Томми:
— Мы с папой сидим тут такие грустные и одинокие. Даже попкорн без вас кажется невкусным.
— Вот уж спасибо, — состроил обиженную гримасу Билл.
На самом деле он с удовольствием прислушивался к оживленной беседе. Адриана великолепно находила общий язык с детьми. Билл опять вспомнил, как она спасала Томми, рискуя собственной жизнью и жизнью своего неродившегося ребенка; перед глазами всплыло безжизненное тело сына, а потом ее… без содрогания такое вспоминать было невозможно.