Голос свободы

Бенсон Раймонд

Цена была несусветная, но от мыслей о тамале потекли слюнки. Уокер неделю не видел горячей пищи. Проехать мимо казалось выше сил. Чтобы не рисковать мотоциклом – можно легко остаться без колес – Уокер съехал с шоссе на ближайшей развязке, свернул к заброшенной бензозаправке и осмотрелся. На заправке было пусто. Пара полусгнивших тачек без колес, груды мусора. Он остановился, заглушил двигатель, противоугонной цепью соединил мотоцикл с мостом одной из машин. Пешком дошел до шоссе и проплелся полторы мили до столиков под навесом.

За одним из столиков сидела семья из

трех человек: мужчина, женщина и мальчик лет шести. Два латиноамериканца постарше сидели за соседним столиком. Все увлеченно жевали, еда пахла божественно.

За импровизированным прилавком стояла мексиканская пара. Мужчина дружелюбно поприветствовал Уокера по-испански. Тот заказал один тамале. Лепешка была крошечной, но Уокер проголодался. Горячий тамале оказался манной небесной. Мексиканцы продавали еще и газировку в банках по пять баксов. Уокер решил: гулять так гулять!

Он подошел к семейной троице и спросил разрешения:

– Вы не против, если я сяду за ваш столик?

Отец семейства ответил:

– Пожалуйста, садитесь.

Уокер сел на противоположной от них стороне стола, открыл газировку и глотнул. Даже теплая, кола казалась нектаром богов. А потом горячий, свеженький тамале – совершенство! Ел он неторопливо, смакуя каждый маленький кусочек, чтобы продлить сладостное мгновенье.

– Куда путь держите? – поинтересовался мужчина.

– Я и сам не знаю, – честно ответил Уокер.

– Я заметил, вы пришли с востока. Откуда вы?

– Да я… – он хотел было рассказать, что приехал из Лос-Анджелеса, но потом решил не раскрывать тайны владения мотоциклом. – … я живу здесь поблизости, в Морино-Вэлли. Всю неделю держался, денег не тратил. Но в конце концов жажда горячей еды победила. И вот я тут.

– А правда, что здесь полно бандитов?

Уокер не знал, как правильно ответить.

– Бандитов?

Муж взглянул на жену и кивнул:

– Мы слышали, отсюда до Палм-Спрингз орудуют банды мотоциклистов. Преступников. Останавливают людей на дороге, грабят их. А если те сопротивляются, убивают.

– Или хуже, – добавила жена.

Он понял, что она хотела сказать.

– Я таких не встречал. У них мотоциклы на ходу?

Мужчина отхлебнул своей газировки и ответил:

– Многие уже справились с ремонтом своих авто. Со старыми моделями это совсем не трудно. Это новые, набитые всякой электроникой – настоящая беда.

– Сколько же времени уйдет, чтобы все стало как прежде?

Мужчина бросил на Уокера удивленный взгляд:

– О чем вы говорите! Как прежде не станет никогда. Северокорейцы уделали нас по полной.

– Вы уверены, что это корейцы?

– Да. У меня приятель в Бербанке. Мы, кстати, оттуда. У него любительская радиостанция в подвале. ЭМИ ее не пожег. Он рассказал, что время от времени ловит передачи от Чрезвычайной радиовещательной службы. Я уж и не знаю, как им удается передавать сообщения при том, что вся радиовещательная сеть в стране лежит. Скорее всего, где-то остались защищенные передатчики. В момент импульса они оказались в подвалах или еще где-то. Как бы то ни было, он говорит, по сообщениям из Вашингтона, во всем виноваты корейцы.

– Я

сразу был в этом уверен, – похвастался Уокер.

– По слухам, они уже высадились на Гавайях.

– Не может быть!

Собеседник пожал плечами:

– За что купил, за то и продаю.

Уокер дожевывал лепешку в полной тишине. Когда со скудной пищей было покончено, он поинтересовался:

– А вы, ребята, куда направляетесь?

– Хотим добраться до Феникса. У Нэнси там семья.

Он показал на жену.

– Кстати, меня зовут Бен Уокер.

Он протянул руку. Семью звали Паттерсоны. Уокер искоса взглянул на пару латинос за соседним столом. Доев, те закурили сигареты, ни разу не взглянув в сторону белых американцев. Не удивительно. За последние два десятилетия межрасовые отношения в Лос-Анджелесе и вокруг него совсем испортились. А во всем виноваты антииммиграционные законы и, как следствие, взаимная вражда людей с разным цветом кожи. Какая теперь разница, подумалось Уокеру. То, что теперь происходит в Америке, ударит и по Мексике, и по Канаде, не говоря уже обо всем остальном мире. Сейчас как никогда важно ладить друг с другом, а не враждовать.

Уокер поднялся выбросить мусор, как вдруг все повернулись на звук мотоциклетных двигателей. Звук доносился с востока, от второстепенной дороги, примыкавшей к магистрали.

– Черт! – Паттерсон нахмурился.

Нахмурился он не зря. То была банда, семеро крутых парней на «Харлеях». Татуированные с ног до головы, здоровенные, с автоматами.

Срань господня.

В кафешке все замерли.

Предводитель показал рукой: остановка. Мотоциклисты съехали с дороги, сбросили скорость и остановились у тележки с тамале.

– Ну, что я говорил? – прошипел Паттерсон.

– Тише, – прошептал Уокер в ответ.

Грязные и засаленные байкеры последний раз мылись, похоже, задолго до ЭМИ. Воняло от них так, что даже на свежем воздухе было невыносимо. Главарь отличался от остальных отсутствием глаза и косухи.

– И что это у нас тут? – проревел он. – Тамале! Братва, обедаем! Я угощаю!

Шумная и радостная «братва» слезла с мотоциклов. Уокер взглянул на мексиканскую пару за лотком. Те неуверенно улыбались мотоциклистам. Одноглазый подошел к лотку, пока его дружки занимали позиции. Двое стояли «на шухере», оглядывая дорогу в оба конца. Парень с рябой рожей держался возле вожака. Остальные трое направились к посетителям за столиками.

– И сколько у тебя там тамале, амиго? – спросил главарь.

Хозяин поднял крышку не лотке с продуктами и пересчитал. Он ответил по-испански.

– Прости, я что-то не расслышал. Ты ведь американец? Вот и говори по-английски.

Этого мексиканец сделать не мог.

За него ответил Уокер.

– Он говорит, что осталось двадцать три.

Одноглазый медленно повернулся к Уокеру и окинул его долгим, тяжелым взглядом. Уокер понял, что лучше сидеть и помалкивать.

– Спасибо, друган. Ты, видать, из этих, которые всем приезжим страшно рады. Даже язык их знаешь, и вообще. – Он снова повернулся к продавцам. – Мы берем все тамале и всю газировку. Мы очень проголодались.