Голос Ветра
Шрифт:
— Я не просил, — холодно и даже агрессивно бросил я.
Реально не просил, что полезла? Просто у неё гормоны из ушей лезли вот и несло драться. А скажи ей правду, ещё и получил бы.
— Ты всё время что-то просишь! — рявкнула на меня Полина, и я понял, что сейчас останусь крайним.
— Это не так, — всё что я мог сказать в своё оправдание.
— Ты не можешь нормальных девушек спасать?! — кричала Потёмкина. — Да пусть бы сдохла от побоев твоя Оля. У неё на всю тыкву написано, что она жертва. А Рязанцеву на кой вытащил у нариков? Получил,
— Злая! Ты злая, Полина! — влезла защищать меня Даночка, вызывав у меня улыбку.
Я быстро спрятал её в своих объятиях, не дав рта открыть, только два её сердитых глаза торчали над моим локтем.
— Глупая ты, Полька, — усмехнулся я и подмигнул Буравкину. — Бывайте.
Я повёл Мышонка из парка к выходу с территории больницы. На ходу набрал сообщение: «Каримыч, отработаю, срочно нужны деньги».
— «Сколько?»
Другое дело. Всё правильно, нужно брать в долг только у тех кто зарабатывает и не отягощён нищетой.
Многому отец научил, но ещё большему придётся самому научиться.
— Приглашаю нас в кафе, будем кушать и не стесняться, — подала голос голодная девочка рядом.
— Я угощаю.
Тут появилась ещё одна истина: завёл девчонку - зарабатывай.
Теперь мне с пустыми карманами ходить было нельзя. Угощать продуктами из соцпомощи тоже. Её кормить надо, одевать и баловать.
Обнимая, наклонился к ней, обтёрся лицом об лоб и её висок. Не поняла, что меня тут разрывает от нежности, пришлось пальцем за острый подбородок подцепить и приподнять голову. Дана улыбнулась, и я её в губы поцеловал. Не накрашены, сами по себе такие алые.
Смелая стала, язычком меня облизала. Сладкая моя! Я прищурился от удовольствия.
Больница удачно располагалась в центре города, поэтому через некоторое время, мы достигли главного проспекта, и там уже я утащил девочку в ближайший ювелирный магазин.
Богато. Я привык со своим ремеслом, что всё сверкает, и публика деньгами сыплет, а Дана родилась в такой среде. Так что, вошли смело.
— Выбираем тебе подарок, — шепнул ей. — Можно браслет, можно подвеску. Хочешь серьги?
Она смотрела на меня пристально, пытаясь понять, что я имею в виду.
— Я не шучу.
— Это дорого?
— Ну, — я посмотрел на яркие витрины. — Я хочу просто небольшой…
Надо было самому выбрать, а то вдруг захочет дорогую побрякушку, я же отказать не смогу.
На телефон пришло сообщение, Каримыч деньги перевёл. А я полный дурак. Стормозил… Меньше всего хотелось попасть в неловкую ситуацию.
Белое платье Даны привлекало внимание. Она прошла к товару, как пролетела. Курточку сняла и встала над одной из стоек. Спинка прямая, вся такая статная, похожа на лебедя. Красивая, милая. Сразу себе что-то присмотрела, и я чтобы не опоздать, поспешил к ней присоединиться.
Все мои переживания остались со мной. Даночка стояла у лотков с серебром.
— Смотри!
Смотрел.
— И цепочку к нему.
Как же сложно быть пацаном при девушке!
Дана открыла ротик, ресницы распахнула, когда ей на ладонь положили подвеску.
— Мышонок!
— Мышонок, — усмехнулся и…
Не выдержал, нужно было её одетой держать. Наклонился и поцеловал её плечико. Дана залилась краской.
— Цепочку к этой подвеске, пожалуйста.
Спешил, чтобы не передумала. Такую побрякушку я точно потяну и без денег Каримыча. Позор, конечно. Ничего, Даночка! Я так через год развернусь, ты любую вещь в этом магазине сможешь купить.
— Нет, браслетик! — выкрикнула она. И посмотрела на меня светлыми, чудесными глазками. — Если он на шее висеть будет, я на него не смогу смотреть. А так на руке, видно всегда.
Ещё дешевле!
Облегчённо вздохнул, и стало как-то тоскливо. Ладно, угощу хотя бы в кафе.
Копейки, а радости полный подол белого платья. Она так смотрела на своего мышонка, что я тоже присмотрелся, поправил подвеску, на белой ручке. Поцеловал руку и отправился оплачивать. Прилив счастья, прогнал тоску. Нужно было с этой девушкой перестроиться на новую волну. Она выбрала ни по цене, ни по престижу, а то что ей сразу понравилось. И неважно, что стоило дёшево, это же Мышонок. И я рад!
— Я очень люблю вареники с картошкой и грибами, и пельмешки домашние, — весело рассказывала она, держа меня за руку.
Мы шли с ней по городу, как молодая только что поженившаяся пара. Мы красивые, молодые, на нас заглядывались. Она танцевала вокруг, порхала, как белый мотылёк, показывала мне мышонка на запястье. Встала на носочки и поцеловала мою щёку.
Опять я одурманен, пленён и глубоко очарован. Протрезветь бы. Ну, ничего папа отрезвит. Появится или меня дождётся, поговорим, всё выясним.
— Мама твоя злая была, — сказал я своей девочке, заводя её в местную пельменную.
Все её эмоции нужно фиксировать. Она была беспредельно удивлена, что пельменная оказалась так близко, как только она о пельменях заикнулась, а ещё её сразил дизайн помещения.
— Зачем красные стулья. Это намёк на мясо? — прошептала она.
— Думаю, красный способствует аппетиту.
Не стала заострять внимание.
— С аппетитом у меня всё в порядке. Смотри, домашние пельмешки.
— То что доктор прописал. Со сметаной?
— Естественно!
С подносом мы встали в очередь. Рядом с такой красивой девочкой мне было невероятно комфортно. Я ещё, как последний собственник, приобнял Дану и целовал время от времени, показывая присутствующим, что моя красавица.
Не дал ей ничего нести, сложил всё на поднос и шёл за её белым платьем, когда она выбирала нам место. Выбрала уголок с окном. Но окно выходило не на проспект, а на кусты у тротуара. Очень удачно, я бы тоже туда сел.
Я быстро прочитал мысленно молитву, чтобы Дана не заметила, перекрестил еду.