Голос
Шрифт:
Эрленд включил магнитофон в кабинете, где шел допрос.
— Мы полагаем, что события развивались следующим образом, — произнесла Элинборг так, будто зачитывала рапорт, пытаясь не давать воли чувствам. — Мальчик вернулся из школы домой. Около шестнадцати часов. Вы пришли в скором времени. Нам известно, что вы ушли с работы рано в тот день. Возможно, вы уже были дома, когда это случилось. По каким-то причинам мальчик уронил большую бутылку с ликером «Драмбуи» на пол. Он испугался и скрылся в своей комнате. Вы разозлились и вышли из себя. Полностью утратили контроль над собой и побежали за ребенком, чтобы наказать его. Вы как с цепи сорвались и набросились на сына с такой яростью, что теперь он вынужден лечиться в больнице.
Папаша в упор смотрел на Элинборг, не произнося ни
— Вы использовали какую-то палку, которую мы пока не нашли, округлой формы, по крайней мере не острую. Возможно, прижали мальчика к спинке кровати. Несколько раз пнули его ногой. Прежде чем позвонить в «Скорую», вы прибрали в гостиной. Вытерли ликер тремя полотенцами, которые потом выбросили в мусорный контейнер перед домом. Пропылесосили мельчайшие осколочки стекла. Поспешно подмели мраморный пол. Тщательно вытерли шкафчик. Сняли с ребенка носки и выбросили их в помойку. Вы использовали чистящее средство для выведения пятен на лестнице, но до конца не смогли их смыть.
— Вам не удастся доказать, — возразил мужчина. — Да и вообще это абсурдно. Мальчик ничего не подтвердил. Он не проронил ни слова о том, кто на него напал. Почему вы не пытаетесь вывести на чистую воду его школьных приятелей?
— А почему вы не рассказали нам о разлитом ликере?
— Он не имеет отношения к делу.
— А выброшенные носки? Детские следы на лестнице?
— Да, действительно, разбилась бутылка с ликером, но это я уронил ее. И произошло это за два дня до нападения на моего ребенка. Я наливал себе стаканчик, а она выскользнула у меня из рук на пол и разбилась вдребезги. Адди увидел и подскочил к ней. Я велел ему быть осторожнее, но он умудрился наступить в ликер, потом побежал по лестнице к себе в комнату. Вся эта история не имеет ничего общего с нападением, и должен сказать, я поражен тем, как вы сфабриковали дело. У вас никаких улик! Разве Адди сказал, что это я избил его? Сомневаюсь. И он никогда этого не скажет, поскольку это был не я. Я никогда не сделал бы с ним подобного. Никогда.
— Почему вы сразу все это не рассказали?
— Сразу?
— Когда мы заметили пятна, вы ничего не сказали.
— Я подумал, что именно так и произойдет. Был уверен, что вы свяжете это происшествие с нападением на Адди. Я не хочу запутывать дело. Его избили мальчишки из школы.
— Ваша фирма на пороге банкротства, — сказала Элинборг. — Вы уволили двадцать человек и готовите еще увольнения. Я думаю, что вас это сильно угнетает. Еще чуть-чуть, и вы останетесь без дома…
— Это всего лишь бизнес, — ответил мужчина.
— Мы также считаем, что вы проявляли насилие по отношению к мальчику и раньше.
— Нет, послушайте…
— Мы изучили медицинские заключения. Два раза за четыре года у него были сломаны пальцы.
— У вас есть дети? Дети вечно умудряются себя травмировать. Какое-то безумие!
— Один специалист-педиатр сделал заключение по поводу перелома пальца во второй раз и поставил в известность Службу защиты детей. Это был тот же самый палец. Работники службы пришли к вам домой, изучили бытовые условия, но ничего подозрительного не обнаружили. Детский врач нашел следы от уколов иголкой на тыльной стороне руки ребенка.
Отец молчал.
Элинборг вышла из себя.
— Поганая скотина! — прошипела она.
— Я хочу поговорить со своим адвокатом, — произнес мужчина, опустив глаза.
— I said, good morning! [12]
Эрленд вернулся к действительности и увидел подошедшего Генри Уопшота, который приветствовал его. Он так глубоко задумался о мальчике, убежавшем вверх по лестнице, что не заметил Генри и не услышал, как тот произнес «доброе утро».
12
Я говорю, доброе утро! (англ.)
Эрленд поднялся и пожал ему руку. Уопшот был одет так же, как накануне. Редкие волосы. Утомленный вид. Англичанин заказал кофе, и Эрленд последовал его примеру.
— Мы говорили
— Yes, — подтвердил Уопшот, изобразив кривую улыбку. — Bunch of loners, like myself. [13]
— Каким образом британский коллекционер вроде вас мог узнать о существовании в Исландии более тридцати лет назад мальчика-солиста с чудным голосом, родом из Портового Фьорда?
13
Да. Горстка одиночек вроде меня (англ.).
— О, он обладал больше чем чудным голосом, — воскликнул Уопшот, — гораздо, гораздо больше! У него был уникальный голос, у этого мальчика.
— Как вы узнали о Гудлауге Эгильссоне?
— От людей, которые увлекаются тем же, чем и я. Коллекционеры, специализирующиеся на музыкальных записях, имеют самые разные пристрастия, о чем, если не ошибаюсь, я упоминал вчера. Возьмем, к примеру, хоровую музыку. Так, существуют коллекционеры, которые собирают только определенные мелодии или определенные аранжировки, другие же собирают определенные хоры. А третьи, как я, солистов. Одни коллекционируют солистов, записанных только на пластинках на семьдесят восемь оборотов, которые перестали производить в шестидесятые годы. Другие собирают пластинки на сорок пять оборотов, но только определенных производителей. Специализация бесконечна. Некоторые ищут все записи какой-то одной мелодии, скажем, к примеру, Stormy Weather, [14] вы ее, естественно, знаете. Все это я говорю для того, чтобы вы представляли, о чем идет речь. Я узнал о Гудлауге от сообщества японских коллекционеров, которые владеют мощным информационно-коммерческим сайтом в Сети. Никто из коллекционеров не собирает столько западной музыки, сколько японцы. Катаются по всему миру и скупают все, что попадает им в руки, из выпущенного на звуковых носителях. Как пылесосы! Особенно если это относится ко временам хиппи и «Битлз». Их знают на музыкальных рынках, и главное — у них есть деньги.
14
«Штормовая погода» (англ.) — песня, написанная в 1933 году Харальдом Арленом и Тэдом Кёлером и впервые исполненная Этель Уотерс. Впоследствии эту мелодию использовали Фрэнк Синатра, Клод Роджерс и другие.
Эрленд прикидывал, можно ли курить в баре, и решил попробовать. Уопшот заметил, что его собеседник собирается достать сигарету, и вытащил свою помятую пачку «Честерфилда» без фильтра. Эрленд поднес ему зажигалку.
— Вы думаете, здесь можно курить? — спросил Уопшот.
— Узнаем, — ответил Эрленд.
— У японцев оказалась первая пластинка малого формата с записью Гудлауга, — продолжал Уопшот. — Та, которую я показал вам вчера вечером. Я купил ее у них. Безумно дорогая, но я не жалею. Когда я поинтересовался происхождением пластинки, они ответили, что купили ее на музыкальном рынке в Ливерпуле, в Великобритании, у норвежского коллекционера из Бергена. Я связался с норвежцем, и выяснилось, что он приобрел пластинку у наследников владельца студии звукозаписи в Тронхейме. А те, вероятно, получили ее прямо из Исландии, возможно, от кого-нибудь, кто хотел, чтобы мальчик стал известен за рубежом.
— Основательное расследование из-за какой-то старой пластинки, — ухмыльнулся Эрленд.
— Коллекционеры подобны составителям генеалогий. Один из аспектов удовольствия — докопаться до истоков. Потом я попробовал раздобыть другие пластинки, но это оказалось трудной задачей. Было всего два выпуска с записями песен в исполнении Гудлауга.
— Вы сказали, что японцы продали вам экземпляр по очень высокой цене. Эти пластинки имеют какую-то ценность?
— Только среди коллекционеров, — ответил Уопшот. — Речь не идет о какой-то чрезмерной дороговизне.