Голоса лета
Шрифт:
Когда Джеральд вышел в отставку и поселился в Тременхире, каретный сарай и садовничий домик пустовали. Бесхозные, полуразрушенные, они превратились в хранилище сломанной садовой техники, гниющей упряжи и ржавого инвентаря — в общем, всего того, что оскорбляло его воспитанную на флоте любовь к порядку. Он потратил немало усилий и средств, чтобы отремонтировать эти постройки и переоборудовать их в жилые помещения. После того как домики обставили мебелью и всеми необходимыми удобствами, их стали сдавать в аренду отдыхающим.
Сейчас оба домика были заселены, но не отпускниками. В бывшем
Ивэна дома не было. Его автомобиля Ева не видела; входная дверь, по бокам которой стояли деревянные кадки с розовой пеларгонией, была заперта. Утром вместе со своим партнером по бизнесу Мэти Томасом, загрузив грузовик Мэти образцами мебели, произведенной на их маленькой фабрике в Карнеллоу, он отправился в Бристоль в надежде найти постоянных заказчиков в лице директоров тамошних больших магазинов. Ева понятия не имела, когда он вернется.
Дверь в домик Друзиллы была открыта, но ни самой Друзиллы, ни малыша ее видно не было. Правда, пока Ева стояла во дворе, из домика донеслись звуки флейты, и теплый благоуханный вечер наполнился звуками музыки. Ева слушала зачарованно. Играли произведение Вилла-Лобоса.
Значит, Друзилла занималась на флейте. Что делал Джошуа, одному богу было известно.
Ева вздохнула.
И я не позволю, чтобы ты сбивалась с ног, проявляя заботу сразу обо всех своих бедолагах.
Сколько ж у нее бедолаг! Сильвия, Лора, Мэй, Друзилла, Джошуа, Ив…
Ева осеклась. Нет. Не Ивэн. Ивэн не бедолага. Ему тридцать три года, он дипломированный архитектор и абсолютно самостоятельный человек. Несносный, пожалуй, чересчур привлекательный, что ему только во вред, но вполне может сам о себе позаботиться.
Пойду-ка я лучше за малиной, сказала себе Ева. Нечего без дела изводить себя тревогами за Ивэна.
Когда она вернулась в дом с малиной, Сильвия уже была у них в гостях. Через стеклянные двери Ева вышла на террасу и увидела там ее вместе с Джеральдом. Сидя в непринужденных позах, благочинные, они неспешно болтали о том о сем. Пока Ева собирала малину, Джеральд потрудился принести на террасу поднос с напитками, бокалами, бутылками, нарезанным лаймом и ведерком со льдом, и все это теперь стояло между ними на маленьком столике.
Сильвия вскинула голову и, увидев Еву, подняла бокал.
— Видишь, за мной ухаживают, как за самой дорогой гостьей!
Ева взяла еще один стул и села рядом с мужем.
— Что тебе налить, дорогая?
— «Пиммз», если можно.
— Еще и с лаймом… Какие деликатесы! — воскликнула Сильвия. — Где вы берете лаймы? Я их сто лет не видела.
— В супермаркете городском нашла.
— Надо и мне туда съездить купить, пока совсем не пропали.
— Извини, что сама тебя не встретила. Джеральда сразу нашла?
— Не совсем. — Сильвия по-мальчишески улыбнулась. — Я сначала вошла в дом, стала вас звать, но никто не откликался. Чувствовала себя
— Не обращай на нее внимания.
— Забавная старушка, да? Знаешь, я тут на днях встретила ее в деревне. Жарища стояла несусветная, а она в какой-то дикой шерстяной шапке. Я глазам своим не поверила. Она, наверно, сварилась.
Ева откинулась на стуле и с улыбкой покачала головой, не зная, плакать ей или смеяться.
— Да знаю я, дорогая. Ужасно, да? Она купила ее в Труро пару недель назад и с тех пор не снимает. — Ева машинально понизила голос, хотя было маловероятно, что Мэй — где бы она ни находилась — могла услышать их разговор. — Она еще купила себе детский альбом с Микки Маусом на обложке и теперь вклеивает туда вырезки из газет.
— Не вижу в том ничего предосудительного, — сказал Джеральд.
— Безусловно. Просто это несколько неожиданно. Странно. Уж и не знаю, чего от нее ожидать. Я… — Ева умолкла на полуслове, сообразив, что сболтнула лишнего.
— Ты же не думаешь, что она тронулась умом? — В голосе Сильвии чувствовался ужас.
— Разумеется, нет, — твердо сказала Ева. Об ее опасениях никто не должен догадываться. — Просто стареет.
— Ну, даже не знаю, мне кажется, вы с Джеральдом святые, заботитесь о старушке.
— Я не святая. Мы с Мэй вместе почти всю мою жизнь. Она меня вынянчила, потом Ивэна. В трудную минуту она всегда была рядом, всегда была мне поддержкой и опорой, как незыблемая скала. Когда Филипп заболел… В общем, без Мэй бы я не справилась. Нет, я не святая. Если кто и святой, так это Джеральд. Он безропотно взял ее в свой дом, когда женился на мне, дал ей крышу над головой.
— У меня не было выбора, — заметил Джеральд. — Я сделал Еве предложение и услышал в ответ, что, если она выйдет за меня, мне также придется жениться и на Мэй. — Он подал жене бокал с напитком. — Представляешь?
— И Мэй не возражала против того, что ей придется покинуть Гемпшир и переселиться сюда?
— Нет, она спокойно к этому отнеслась.
— Она присутствовала на нашей свадьбе, — добавил Джеральд. — На ней была фантастическая шляпка — блин, усыпанный розами. Просто настоящая подружка невесты, только очень старая и очень сердитая.
Сильвия рассмеялась.
— Она и медовый месяц с вами проводила?
— Нет. Тут уж я топнул ногой. Но, к тому времени когда мы вернулись в Тременхир, она уже здесь обустроилась и предъявила мне целый список претензий.
— Джеральд, ты несправедлив…
— Знаю. Это шутка, дорогая. Тем более что благодаря Мэй мои рубашки всегда выглажены, а носки заштопаны. Правда, у меня примерно час уходит на то, чтобы их найти, она вечно кладет вещи не в те ящики.
— Она и Ивэну все стирает, — сказала Ева. — И я уверена, ей не терпится заняться серыми пеленками Джошуа, прокипятить их как следует. Вообще-то, подозреваю, она не прочь бы и самого Джошуа к рукам прибрать, но пока еще попыток таких не делала. Полагаю, в ней борются инстинкты няни и сомнения насчет Друзиллы.