Голоса лета
Шрифт:
— Друзилла, — повторила Сильвия необычное имя. — Если подумать, никакое другое имя ей и не подошло бы, да? Экзотическая дама. Давно она здесь живет?
— Понятия не имею, — небрежно бросил Джеральд.
— Она вам не мешает?
— Ничуть, — заверила Сильвию Ева. — Мы ее почти не видим. Она все больше с Ивэном общается. Вечерами они порой сидят у ее дома на кухонных стульях, пьют вино. Представляете картинку: веревки с бельем, голуби воркуют, герань, сами они немного такие богемные. И Тременхир сразу становится похож на Неаполь или на маленькие дворики, что всюду встречаются
— Сейчас они с Ивэном тоже во дворе? Пьют вино под сенью развешанного белья?
— Нет, Ивэн с Мэти уехали на целый день в Бристоль. Пытаются привлечь заказчиков.
— Как их фабрика поживает?
— Нормально, насколько нам известно, — ответил Джеральд. — Пока еще, кажется, не обанкротились. Сильвия, твой бокал пуст, давай еще налью.
— Так… — Она демонстративно посмотрела на часы. — Ведь Алек с женой должны быть с минуты на минуту?..
— Пока еще не приехали.
— Тогда выпью еще бокальчик, но после мне пора домой.
— Мне так жаль, — сказала Ева, — что я не могу предложить тебе остаться на ужин. Но Лора, я думаю, очень устанет с дороги, и мы, наверняка, рано поужинаем, чтобы она могла сразу лечь спать.
— Очень хочется с ней познакомиться.
— Придешь на ужин в другой раз. Посмотрим, как она себя чувствует, может ли принимать гостей.
— И Алека я сто лет не видела.
— Увидишь, когда он приедет за Лорой, чтобы увезти ее назад в Лондон.
— Последний раз, когда он гостил здесь, Том был еще жив… О, спасибо, Джеральд. Помните? Мы все пошли ужинать в «Ловушку для омаров».
Да, думала Ева, и Том тогда напился в дым.Интересно, Сильвия тоже это помнит? Очевидно, нет. Иначе вообще не стала бы упоминать об этом. Возможно, месяцы, прошедшие со дня смерти Тома, были добры к Сильвии, затуманили ее память, вымарав из нее все плохое, сохранив только счастливые моменты. Ева знала, что так бывает, хотя ее саму эта участь миновала. После смерти Филиппа у нее не было плохих воспоминаний, потому что все двадцать пять лет их совместной жизни были годами добрых отношений, веселья и любви. Ей повезло, что она была счастлива в браке с Филиппом, а вот к Сильвии, похоже, судьба не очень благоволила. Жизнь скупа на радости и порой ужасно несправедлива.
Солнце уже закатывалось за горизонт. Стало прохладнее, зато появились кусачие мошки. Сильвия отмахнулась от одной и откинулась на спинку стула, глядя на стриженый газон.
— Тременхир всегда такой ухоженный, просто фантастика, — промолвила она. — Ни одной сорной былинки. Даже на тропинках. Как ты борешься с сорняками, Джеральд?
— Распыляю специальное средство, — признался он.
— Том тоже так делал, а я тяпкой орудую. Мне кажется, прополка лучше помогает; по крайней мере, сорняки не лезут опять. Кстати, я тут с викарием разговорилась, и он сказал, что на праздник в следующем месяце ты выставишь прилавок с садовыми растениями. Тебе нужны какие-нибудь?
— Конечно.
— Тогда я подберу что-нибудь. — Сильвия опустошила свой второй бокал, поставила его на столик
Ева отвлеклась от их разговора. В тишине вечера она услышала тихий рокот автомобиля, приближавшегося по дороге со стороны деревни. Машина замедлила скорость, въехала в ворота, под ее колесами заскрипел гравий. Ева вскочила.
— Приехали.
Джеральд с Сильвией тоже встали, и втроем они направились по газону к арке из эскаллонии — устремились навстречу прибывшим. Перед домом рядом со стареньким автомобилем Сильвии, стоял красивый темно-красный БМВ-купе. Алек уже вышел из машины, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и, придерживая жену под локоть, помогал ей выбраться.
В первую минуту Ева подумала, что Лора гораздо моложе, чем она себе ее представляла. Хрупкая темноглазая девочка с распущенными густыми темными волосами. Одета как подросток: потертые джинсы, синяя хлопчатобумажная рубашка свободного покроя, открытые сандалии на босу ногу. На руках она держала миниатюрную длинношерстную таксу (на вид помесь лисы и белки, подумала Ева).
И первое, что сказала ей Лора:
— Простите, мне очень неудобно, но, может быть, вы позволите, чтобы Люси пожила здесь со мной?
Сильвия тащилась домой в своем маленьком автомобиле. Мотор работал с незнакомым дребезжанием — признак какой-то неисправности. Ворота ее дома, на которых красовалась сделанная краской надпись «Роскенуин», были открыты. Она всегда считала, что это вычурное название для такого маленького обычного домика, но он так назывался, когда они с Томом его купили, и они так и не удосужились придумать что-нибудь лучше.
Она припарковалась перед входом, взяла с сиденья сумку и вошла в дом. В тесной прихожей было тихо, как на кладбище. Она стала проверять почту, совсем забыв, что почтальон уже приходил и писем не принес. Сильвия бросила сумку у подножия лестницы. Безмолвие давило на нее, как нечто осязаемо тяжелое. Тишину нарушало только медленное тиканье часов на верхней площадке лестницы.
Сильвия прошла в гостиную, настолько маленькую, что в ней помещались только диван, два кресла и стол, над которым висели книжные полки. В камине лежала зола, хотя огонь она не разжигала вот уже несколько дней.
Она нашла сигарету, закурила и, нагнувшись, включила телевизор. Стала нажимать на кнопки, просматривая каналы. Не найдя ничего интересного, выключила телевизор. После всплеска бессмысленных шумов ее снова окутала давящая тишина. Было только восемь вечера. До сна еще как минимум два часа. Может, что-нибудь выпить? Нет, у Евы с Джеральдом она уже выпила два бокала, а с алкоголем нужно быть осторожнее. Тогда ужинать? Вообще-то, она не голодна, да и готовить неохота.
Стеклянная дверь, ведущая в сад, была открыта. Сильвия бросила недокуренную сигарету в холодный камин и вышла на улицу, захватив с собой ножницы, что лежали в деревянной корзине. Солнце почти зашло, на газоне лежали длинные тени. Она зашагала по траве к клумбе, принялась бесцельно обрывать увядшие головки роз.