Голоса летнего дня

Шоу Ирвин

— Торчим в темноте, потому что у нас нет денег заплатить за электричество, — продолжала выговаривать мужу миссис Федрова, — а ты только и знаешь, что, сняв ботинки, просиживать задницу в кресле!..

В этот момент Бенджамин твердо решил никогда не жениться. По крайней мере до тех пор, пока на банковском счету у него не будет миллиона долларов. А еще лучше — двух миллионов…

Мать метнулась к нему. Неукротимая, маленькая, прекрасная в своей ярости женщина с прямой как струнка спиной. Она пыталась спасти свою семью то от одной напасти, то от другой, тянула свою лямку одной лишь

силой стальной воли. Непобедимая, воплощающая безупречную твердость духа в этом темном, до блеска отполированном доме, который был ее крепостью, ее полем битвы, всем ее миром, она замерла перед Бенджамином.

— А теперь, — обратилась она к сыну, — рассказывай, где ты собираешься работать.

— Сегодня днем ездил в Нью-Йорк, — ответил он. — И получил там работу.

— Какую такую работу? — подозрительно спросила мать.

— Платят восемнадцать долларов в неделю, — сообщил Бенджамин.

— И что же это за работа такая, за восемнадцать долларов? — спросила мать.

Бенджамин глубоко вздохнул.

— Агентом по доставке, — ответил он. — В фирме, торгующей разным электрооборудованием, на Западной Двадцать третьей улице.

— О Боже! Агент по доставке! Мой сын! — И миссис Федрова заплакала.

— Что толку плакать? — сердито спросил Бенджамин. Теперь ему и самому захотелось заплакать.

— Мальчик окончил школу, потом — колледж. Вызубрил все науки от «А» до «Я», помирал с голоду, чтобы купить себе книжки! И теперь говорит, что тут такого! Подумаешь, агент по доставке!..

— Но это же не навеки, — сказал Бенджамин. — Буду ходить в вечернюю школу. Буду изучать черчение, инженерное дело…

— Я знаю, чем ты будешь заниматься, — сквозь слезы пробормотала мать. — Свяжешься с разной уличной швалью, по субботам будешь напиваться и шляться по борделям!.. Будешь развозить на тележке по улицам разный хлам, словно какой-то чернорабочий. Забудешь, что держал в руках книгу, женишься на какой-нибудь дешевке, рабочей девчонке. И станете жить, как свиньи, а ваши дети вырастут и тоже станут агентами по доставке, или, проще говоря, грузчиками. Нет, я этого не допущу!

— О Господи! — воскликнул Бенджамин. И, в свою очередь, вспылил: — Когда наконец ты расстанешься с мыслью, что все, кто работает руками, являются швалью?

— Я никогда не расстанусь с этой мыслью, — прорыдала миссис Федрова. — Потому что это правда, это так и есть! Израиль! — обратилась он к мужу. — Ну что ты молчишь? Что ты на это скажешь?

Секунду-другую отец не говорил ни слова, потом пожал плечами.

— Бен уже взрослый, Софи, — проронил он наконец. — Времена теперь трудные. Но я все равно в него верю.

— Ты не уйдешь завтра из этого дома работать грузчиком! — твердо заявила миссис Федрова сыну. — Не для этого я всю себя отдавала семье!..

— Но, мам… — устало возразил Бенджамин, — стань же наконец реалисткой. Мы торчим тут в темноте, потому что нам отключили свет за неуплату. В Америке шесть миллионов безработных!.. И твоего сынка никто нигде не ждет. Мне бы очень хотелось подойти к выключателю и нажать на кнопку, чтобы в дом пришел свет! Ради этого я готов на все, абсолютно на все!

— Нет смысла… — пробормотала сквозь слезы

мать и уселась на краешек деревянного стула — спина безукоризненно прямая, руки сложены на коленях. — Во всем этом нет ни малейшего смысла…

У него так и недостало мужества сказать ей самое неприятное. Сказать, что если она вдруг захочет позвонить ему на работу по телефону, ей ответят, что никакого служащего по фамилии Федров у них нет и никогда не было. Он назвался Брэдли Фейем, потому что в том объявлении в «Нью-Йорк таймс» говорилось, что им нужны только белые мужчины приличного происхождения.

1964 год

— Привет!

Федров растерянно заморгал. Погруженная во тьму, безукоризненно прибранная гостиная улетучилась. Перед ним стояла Ли Стэффорд. Она указала на его скамью:

— Это место не занято?

— Присаживайся, — ответил Федров и похлопал ладонью по нагретому солнцем дереву. Ли перебралась через два ряда скамей и уселась рядом с ним. Ни целоваться, ни пожимать друг другу руки они не стали. Ли было за сорок, но выглядела она гораздо моложе. Длинные волосы цвета темной меди, сливочно-розовая кожа, которую сейчас защищала от солнца широкополая голубая шляпа из тонкой соломки. Шляпа очень шла к ее огромным зеленым глазам, они переливались и сверкали, как морская вода. Высокая стройная женщина с длинными ногами, одна из тех, какие, казалось, были специально созданы для моды середины двадцатого века. Сейчас на ней были кремовые, плотно обтягивающие бедра лосины и просторный легкий зеленый свитер. А также светло-синие сандалии, в тон шляпе. Вот она, гамма летнего дня, подумал Федров, откровенно любуясь этим сочетанием цветов. В течение нескольких лет они были любовниками — во время и после войны, в промежутке между разрывом Ли с Биллом Россом и ее вступлением в брак с Джоном Стэффордом.

— Вот уж не знал, что ты болельщица, — заметил Федров.

— Да нет, — ответила Ли. — Пришла поболеть за молодое поколение. — Она кивком указала на поле, где играл ее сын, Джонни Стэффорд. Он был одним из худших игроков в городе, и его всегда ставили в правый угол. Очевидно, товарищи по команде надеялись, что среди противников не окажется левши, который мог бы пробить в этом направлении. — Обещала Джонни заехать за ним по дороге домой.

— А где Джон? — спросил Федров.

— Дома, — ответила Ли. — Разрабатывает планы на случай следующей гражданской войны.

Федров рассмеялся. Джон Стэффорд, чьи предки в восемнадцатом веке помогли основать этот город, родился и вырос богатым и получил превосходное образование. Он окончил один из самых престижных колледжей, служил в совете директоров банка, который его семья контролировала на протяжении столетия, если не больше. Неустанно трудился, выполняя различные поручения правительства, являлся членом различных комитетов, фондов и школьных советов директоров. Занимался проблемами эмигрантов, участвовал в разработке многочисленных программ по защите гражданских прав и по назначению поощрительных стипендий талантливым детям из бедных семей. Короче — исполнял самую неблагодарную, но необходимую для развития общества работу.