Голоса пьеса ч2
Шрифт:
Ростропович.Пожалуйста. Но ходить в консерваторию мне хлопотно.
Они.Можете заниматься дома.
Ростропович.Это другое дело.
Они.Тогда напишите заявление.
Ростропович.Какое заявление?
Они. Прошу зачислить меня на должность профессора.
Ростропович.Это я прошу? Это
Учительница биологии (в 7А классе города Кудымкара).Расскажите устройство сердца рака.
Я.Раки живут на дне, где мало кислорода. Для того, чтобы компенсировать недостаток кислорода, сердце у рака на четырехкамерное, а шестикамерное.
Учительница.Садитесь. Три.
Я.Почему? Разве я неправильно рассказал?
Учительница."Для того" бог создал рака... Это идеализм. Надо говорить не для того, а потому у рака шесть камер.
Поэт.Мы получили с Афона ковчег с частицами мощей святых и стали пинцетом распределять их на три части. Часть нам в храм, часть в Оптину, часть в Лавру. Когда взяли волосок святого Паисия, бесов изгоняющего, форточка с улицы распахнулась, и в комнату влетели бабочки, летучие мыши и еще туча живности. Все живое. Мы их еле прогнали обратно.
Вовка.Прокрался мужик в женский монастырь. Оделся в женскую одежду, а на хую привязал мочалку. Пошли монахини в баню мыться, у него хуй как вскочит и прорвал мочалку. Игуменья смотрит на хуй и спрашивает: "Это что?" А мужик: "Господи Владыко, не выдержало лыко". А монахини как запоют: "Аллилуйя, дай нам хуя!"
Лавут.Маяковский очень переживал, что утратил голос. Это был его главный заработок.
Маяковский.Я работаю горлом.
Лавут.Кроме того, он боялся, что голос пропал от сифилиса. Тогда все боялись сифилиса.
Вознесенский.
Голос теряю, теряю голос...
В праве на голос отказано мне.
Бьют по колесам,
Чтоб хоть один в голосистой стране
Был безголосым.
Я.Выходит, в 67-летнего Вознесенского вселился 37-летний Маяковский. В горло вселился. И в молодости Вознесенского — это был Маяковский в горле.
Вознесенский.
Я — Гойя!..
Я — горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол, било над площадью голой...
Я —
Аля Радостева.Я видела тебя по телевизору и узнала, хотя ты с бородой. Теперь ты не Костя Бердичевский, которого любили полгорода и вся школа, а Константин Кедров. Но я все равно люблю тебя, как тогда.
Я.Тогда Аля Радостева была 10-ом классе, а я в 7-ом.
Лора Медведкова.А я ничего говорить не буду. Мы с тобой и в 5-ом классе ни о чем не разговаривали, а только целовались. Целых три раза.
Наташа Чекалина.И я говорить не буду. Мы ведь только держались руками под партой и обменивались записочками.
Я.Наташа Чекалина, дочка нашей завучихи, поставила мне условие...
Наташа Чекалина.Запишешься со мной в танцевальный кружок, буду с тобой дружить.
Я.Я записался, а на выступлении опозорился. Все плясали. А я в красных шароварах стоял, красный, как рак, и не мог от смущения шевельнуть ни рукой, ни ногой. Я хотел Наташу, и танцевать с ней публично для меня так же невозможно, как заниматься при всех любовью.
Галя Шакирова.И я говорить не буду. Ведь от смущения мы с тобой тоже не могли разговаривать. Только когда мы остались одни в пустом классе, промолчав еще целую вечность, ты подошел ко мне.
Я.Подошел и продолжал молчать. И тут мы оба заметили, что дрожим мелкой дрожью. Тогда я срывающимся голосом сказал: "Пойдем в кино".
Галя Шакирова.И я таким же срывающимся голосом сказала: "После уроков".
Я.С Галей я впервые научился целоваться взасос часами, и однажды ее ладони вдруг стали сами блуждать вверх и вниз по моей спине, у меня лопнули и отлетели все пуговицу внизу. Все до единой.
Галя Шакирова.Почуяв неладное, родители перевели меня в другую школу.
Я.С тех пор мне казалось, что по улицам Казани Гали Шакировы с большими голубыми глазами в больших очках бродят стаями. Я встречал Галю всюду, и никогда не было уверенности, что это она. Они смотрели на меня голубыми очами сквозь громадные очки и проходили мимо. Они или Она? Это так и останется неизвестным.
Валя (без фамилии).
Любовь на все дает порою свой ответ
Улыбкой или нежным взглядом.
Не обижай меня, скажи мне лучше нет.
Молчать не надо.
Я.Я откликнулся на песню, подошел и что-то сказал.
Валя.Когда нас везли на машине в кузове на сельхозработы, я увидела Котика в окне вагона. Мы узнали друг друга, но по непонятной причине сделали вид, что не узнаем.