Голоса пьеса ч2
Шрифт:
Данцер.Ох и любила я тебя, ох и любила. Да и до сих пор люблю.
Я.Я до сих пор помню твою записку:
О куст цветов с таящейся змеей,
Дракон в обворожительном обличье...
Я только недавно узнал, что это Шекспир.
Данцер.Это Джульетта говорит о Ромео. Мы тогда с подружкой переписали, и она тебе
Я.А помнишь, как мы целовались под башней казанского Кремля, и у меня от возбуждения кровь пошла носом прямо на твой белый фартук с комсомольским значком. Мы ведь только целовались, а все равно получается, что мой отъезд как измена.
Данцер.Мы и встречались не чаще одного раза в год, и всего-то три раза.
Я.Где ты теперь, Лена Данцер? Может, даже вышла замуж за хулигана Дубова?
Данцер.Ну нет. Это было бы настоящей изменой.
Я.А, кстати, Дубов и не задумывался, что ты еврейка. И никто никогда в нашей школе не думал о такой ерунде.
Данцер.А потом шестидневная война, и нас заставили задуматься.
Я.Евреев стали заставлять быть евреями, а русских русскими. Это была государственная политика.
Данцер.Обыкновенный фашизм. Кстати, тогда и фильм Ромма вышел с этим названием.
Я.Сегодня уже никто не верит, что в конце 50-х годов мы жили, не замечая бушующего расизма. Во всяком случае, в 68-й школе города Казани его не было точно. Как нам повезло, что мы жили в те времена.
Данцер.Мы и сейчас там живем. И я, и ты, и Васька Дубов, и никто не заставил нас быть другими. Ни Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов с Черненко, ни Горбачев, ни Путин.
Я.Мы ведь безгласное поколение. Все говорят только о довоенном, военном, послевоенном. А о нас ни слова.
Дроздов.Потом у них были Чехословакия, Афган, а о нас ни слова, точно нас не было.
Я.Может, нас и вправду не было? Здорово придумали кремлевские маразматики. Кого на БАМ, кого в Чехословакию, кого в Афган, чтобы ничем не делиться с молодежью и жить в свое удовольствие.
Данцер.Чего-чего, а это у них получилось.
Я.А ты видела в нашей школе хоть одного антисемита?
Данцер.Их у нас тогда не было. Только в Кремле. А среди молодых первые фашисты образовались в райкомах комсомола.
Света Беккер.Первым моим фашистом оказался
Александр Мень.Антисемитизм — страшное смертное прегрешение. Сказано в Библии: "Прокляну проклинающих народ мой Израиль". Пока Россия не покается, как Германия, не будет нормальной жизни.
Я.Это и без Библии понятно. Иногда так и хочется сказать Богу: да прости ты им несмышленышам, не ведают бо, что творят.
Лена Кацюба.Очень даже ведают. Подлец всегда знает, что он подлец.
Марина Розанова.И графоман всегда знает, что он графоман.
Я.Ничего подобного. У всех советских поэтов есть удачные строки. Просто они не отличают хорошее от плохого. Они думают, что одна хорошая строчка спасает сто плохих. На самом деле наоборот — одна плохая строка убивает тысячу хороших. Даже у Евтушенко есть хорошие строки.
Марина Розанова.Какие же?
Евтушенко.
Спрашивают: есть свобода?
Отвечают тихо: "Есть…"
То ли есть у них свобода,
То ли хочется им есть.
Меня все ругают, а чего я кому плохого сделал?
Я.Вас ругают не за то, что вы сделали, а за то, что вы не сделали.
Евтушенко так и не понял, что уехав из России после 91-го года, он перестал быть не только героем, но и автором лучших своих стихов. Автор уехал, и стихи опустели, а, может, они и были пустыми, и нам просто казалось, что в них живет благородный, смелый и талантливый человек. "Молодой трибун" звучит так же мерзко, как "престарелый плейбой".
Зав. отделом культуры в газете.Вы будете брать интервью у знаменитостей. Начнем с Фазиля Иск'aндера.
Я.Исканд'eра.
Зав. отделом.Искандер'a.
Ректор (разговор у памятника Герцену у литинститута на Тверском бульваре).Вы чем чистите обувь?
Я (в то время не было ваксы).Гуталином.
Ректор.А я вазелином.
Радио.
Ты стоишь у окна, небосвод высок и светел.