Голосуйте за Берюрье!
Шрифт:
– Абсолютно точно! – парирует Толстяк – Я депутат от департамента Сена-и-Эр. Разве это не успех, а?
– Я не хочу этого знать! – ревет Старик – Или вы отказываетесь от своего мандата или покидаете полицию!
Берюрье встает, берет свою шляпу, возвращает ей более или менее соответствующий вид и заявляет.
– Господин директор. Когда тебе выпала удача стать избранником народа, чтобы защищать его интересы перед законной Ассамблеей, – от этого не
– Вывод вы просите о досрочном выходе на пенсию?
– Поскольку этого требуете вы и поскольку вы не даете мне другой ребарбативы 49 , да! Он избегает моего взгляда.
– Знаете, я сожалею, – бормочет он – Но, что поделаешь, такой случай! Надо понять...
– Выйдите! – громовым голосом приказывает Стриженый.
Берю выходит. Когда он собирается пересечь порог, я тихо говорю:
– Берю! Послушай...
Но он уже вышел.
– Это бессмыслица! – лает Старик, массируя свою голову – Бессмыслица. Но народ, выходит, слеп, честное слово! Этот болван избран почти ста процентами голосов! Можно подумать, что грезишь...
49
Берю хочет сказать «альтернативы»
– Это не мы грезим, господин директор, – возражаю я – Это грезит народ. У Берюрье здоровая глотка, а народу нравится, когда у человека здоровая глотка. Он пообещал им луну, а они грезят о луне.
Я прочищаю горло. Внезапно я осознаю, что уже более не чувствую себя счастливым. У меня пощипывает в горле, в глазах, везде. Нет больше Берю! Предстоит продолжать работать без него.
Я остаюсь ненадолго поговорить со Стариком о завершенном расследовании. Он тоже чувствует себя не в своей тарелке.
Раздается стук в дверь. Входит дежурный, неся конверт, украшенный огромным масляным пятном.
– От главного инспектора Берюрье, – говорит он, вручая мне конверт – Это письмо об увольнении.
– Вы позволите? – обращаюсь я к боссу, вскрывая конверт. В нем два письма. Первое предназначено мне, и я читаю
«Сан-А. Ты действуешь на меня как пилюли. Миратон. И это тебе я передаю другое письмо, прилагаемое здесь, так как без слез на глазах я не смогу его отправить собственными руками Берю»
Я беру другое послание. Оно адресовано господину Президенту Национальной Ассамблеи. Вот оно.
"Мой
Вам давно, наверное, не приходилось видеть такого, но я, Берюрье Александр-Бенуа, главный инспектор и депутат от Сена-и-Эр, уже слагаю полномочия. Поверьте, я делаю это без радости в сердце! Но у меня нет других альтернатив 50 ввиду того, что меня хотят уволить из полиции, если я не откажусь от мандата депутата. Иначе говоря, это мандат на увольнение!
Мои дела, как они обстоят сейчас (как говорят у вас), вынуждают меня остаться на своем посту. Однако я чувствую, что мог бы быть небесполезным под куполом Дворца Бурдон 51 . Когда речь идет об интересах Родины, голос мужественного человека-это еще одна струна в арке 52 нации!
Следовательно, мой заместитель, бывший унтер-офицер Поль Морбле займет мое место. Пополь неплохой парень, только у него есть один недостаток: он пьет. Я вам говорю об этом не ради наушничества, это не мой жанр, а потому что вам необходимо проследить за тем, чтобы он был абсолютно трезв при голосовании.
Может быть, вы дадите на сей счет инструкции в столовую Ассамблеи?
С моим почтением к вашей даме, прошу Вас, Мой Президент, принять выражение моих самых республиканских рукопожатий.
50
В оригинале Берю ошибочно употребляет близкое по звучанию слово «alternances» – «чередование»
51
Еще одна ошибка Берю: вместо «Бурбон» он пишет «Бурдон», что означает «посох», «колокол», «шмель»
52
Берю хочет сказать, «в арфе»
P.S. Если бы я посмел, то добавил: Да здравствует Франция!"