Голова без женщины

Никулина Ютта

– О чем речь?
– раздраженно вмешался Симаков.
– Ты пришел поговорить с кем - со мной или с моей бабой? Что ты выстебываешься на философские темы? Если хочешь, отойдем...

– Как скажешь, - улыбнулся Реомюр.
– Все равно, кому надо, уже знают, отчего моя бедная клиентка Нина умерла в Склифосовском. И что в палату к ней заходила одна милая женщина, наша, можно сказать, общая знакомая. Поэтому давайте не будем ссориться в эмиграции, да? Нормальное предложение?

Мерзавцы, они все знали про меня с Валькой, с тоской подумал Симаков, ощущая гадкий холодок в затылке, в том месте, куда обычно входит контрольная пуля. Как я не догадался - этот толстый с самого начала

прослушивал мой телефон, не иначе! Когда она позвонила мне тогда и попросила приехать, муж её выкинул - чтобы подставить меня. Вот оно что! Я бы вошел в квартиру, под которой лежала бы на асфальте Нина! И первым схватили бы меня: кто такой? что тут делал?

Только почему-то жирный слишком поспешил, я ведь застрял тогда в пробке и приехал минут на десять-двадцать позже, чем рассчитывал. Неужели толстяк так разозлился, что не смог дать ей пожить ещё четверть часа? Может быть, нервы не выдержали. Когда речь идет о таких деньгах, какие он зашибает... Не то что мои копеечки, только на эту корову и хватает.

Эх, недооценила толстого Нинель, недооценила. Ее уже нет, а на мне теперь висит дело. Сволочи! И помощь Валентины была почти что напрасной... И все-таки мне ещё здорово повезло, что я решился. Если бы Нинка начала болтать, было бы ещё хуже. Я даже здесь не смог бы спрятаться. За мной всюду ходила бы тень, журналюги выслеживали бы, пытали насчет немецких дел... А в целом - переиграл меня этот жирный боров. Теперь вся оставшаяся часть немецких вещей в его распоряжении. С его-то связями он из них выжмет миллион.

А на мне все ещё висит пока это жуткое дело. И будет висеть, пока Валька жива... Впрочем, все имеет начало - имеет и конец.

– Верно, только почему Нина перед этим выпала из окна своей квартиры, ещё никто не догадывается, - злобно заметил Симаков.
– Кто ей помог, так сказать.

– Да, только дело-то открыто по факту её смерти, а не случайного падения!
– удивленно приподнял брови Реомюр.
– Тут все ходы сделаны правильно. Разве наши советские следователи дурака валяют?

Саша понял, что начало беседы все-таки осталось за Реомюром. Точнее, за толстым человеком, который здорово Реомюра подготовил.

– Я ещё в своем уме, и ни о чем никому не скажу, - спокойно продолжал Реомюр.
– А заговорю только в одном случае - если на нас попытаются наехать.

– На кого это - на нас?

– На меня и на мужа Нины. Я ведь представляю его интересы, - искренне ответил Реомюр. Когда карты достаточно хороши, можно их и показать.

– На тебя объявят розыск, вот увидишь!
– буркнул Симаков.

– Отойдем на две минуты, если уж ты такой упрямый, - предложил Реомюр.

У выхода из павильончика он нежно приобнял Симакова за талию и шепнул ему на ухо:

– Сообщаю тебе, чтоб ты имел в виду... Меня больше нет.

– Как это?
– Симакову снова стало страшно на всякий случай.

– Очень просто. А твоя бабенка ведь заходила в палату к Нине, правда?

– Что за ерунда, они даже не знакомы...
– пролепетал Симаков.

– Я её встретил в коридоре. Она была в белом халате. Напрасно она его нацепила. Он её немножко полнит, да. Ну вот, а в тот же вечер нашли мертвым ещё одного хорошего человека, Сианозова Реомюра. Представляешь, прямо у себя на квартире лежал. После свидания с женщиной, да.

У Симакова глаза застлало потом.

– Что это значит?

– Например, если откроют следствие, то могут обнаружить, что женщина в белом, после визита которой скончалась моя бывшая клиентка, потом побывала на квартире одного адвоката... Понимаешь, да? И адвоката тоже не стало. Разве это не интересная версия?

– А с кем я сейчас говорю?
–

ошеломленно спросил Симаков.

– Будем знакомы! Гражданин Республики Грузия Марат Иосифович Лория!

– Отличное имя... Сам придумал?
– Симаков попытался улыбнуться так старательно, что с носа слетели очки. Хорошо, успел поймать. Лицо стало слишком скользким от пота и сала.

– Нет. Добрые люди подсказали! И во Франции у нас есть вид на жительство и маленький бизнес. Вот так, дорогой!

Даже из смеющегося рта у Марата Иосифовича сильно пахло чем-то очень ароматным, типа бальзама для бальзамирования тела.

Наверно, поэтому Марат Иосифович Лория никогда больше не встречался с толстым человеком, хотя сперва и намеревался. Жизнь повернулась по-другому, и толстому человеку стало необязательно уезжать из России, а наоборот, его привлекли в одну предвыборную команду - большим начальником. И это хорошо, ведь толстый человек терпеть не мог сильных запахов. И не стал он больше встречаться с гражданином Грузии, тем более, что, как напечатали в лживых газетах, Марат Лория якобы скончался по слухам в Ницце вскоре после Рождества. И на его теле нашли татуировку, доказывающую, по всем признакам, его принадлежность к криминальным кругам. Там было по-русски написано что-то про "мать родную", что очень характерно для советских уголовных элементов, по традиции очень трепетно относящихся к своим матерям. Это сообщили разом все французские газеты. Так что толстый человек съездил в Париж только один раз. Но у него, в обстановке демократии, был шанс попасть туда снова. Правда, уже не для того, чтобы встречаться со всякими Маратами и Реомюрами, а чисто конкретно по делу.

А другое дело - Симаков. Вскоре почти половина русского Парижа побывала на его свадьбе с Валентиной, урожденной Локоть. Правда, невеста почему-то держалась очень запуганно и не приподнимала вуаль с густо наштукатуренного лица, местами просвечивающего синевой.

* * *

Игорь очень мягко, бережно вкатил коляску в вагон, Лида почти не почувствовала встряски на стыке платформы и тамбура. Следом вошла Фаина с сумкой и рюкзаком. Они заняли два сидения, друг против друга, в качестве заграждения сбоку поставили Лидину коляску спиной к проходу. И всю дорогу запросто пили вино и болтали. Лида не боялась за себя - под теплой курткой и бельем у неё был одет на тело приемник мочи. Но он так и не пригодился.

Минут за пять до Балашихи они выкатились на заснеженную платформу. В Москве ещё стояла осень, а тут вдруг подсыпало настоящего снега. Хотя все правильно, начало ноября.

Отсюда предстояло тащиться ещё километра полтора. Но путь они преодолели весело. Во-первых, запасливый Игорь имел в рюкзаке несколько бутылок крепленого вина. А во-вторых, было тепло от простой беседы. Фаина чем дальше тем больше нравилась Лиде. И все по одной, основной причине. После того, как Лида правильно разгадала такой сложный житейский кроссворд, Фаина стала испытывать к ней жуткое уважение. А Лида так давно его была достойна! Она ведь жила столько лет мерзкой и презренной гусеницей, но никому не жаловалась! И могла бы умереть, так и не став снова бабочкой.

К заброшенной даче подошли уже в сереющих сумерках, где-нибудь к половине пятого. Дверь была старая, худая, Игорю ничего не стоило выбить её одним касанием плеча.

Лиду осторожно подняли по крыльцу, и она снова въехала в ту самую комнату, где когда-то любила Алешу.

Тут она немножко порыдала, конечно. Слава Богу, в полном одиночестве. Брат и сестра деликатно ушли разыскивать топливо для печи. Лида ещё не знала, сбудется ли ответ на её главную загадку. Она суеверно оттягивала этот момент. Ей казалось, что найдут они что-то другое...