Голова королевы. Том 1
Шрифт:
— Ваше высочество, — ответил Бэклей, сейчас же принявший формальный и почтительный тон, — лорд Варвик собирается сделать королевой леди Джэн Грей в тот день, когда король Эдуард отойдет в лоно праотцов…
— Это я знаю. Но как же он хочет заставить парламент утвердить такой акт, который нарушает законные права единственной наследницы Генриха Восьмого?
— Ваше высочество, лорд Варвик имеет бесстыдство утверждать, что первый брак Генриха Восьмого был незаконен, так как ваша мать была вдовой вашего дяди.
Мария побледнела, но заставила себя улыбнуться.
—
— Ваше высочество, точно так же говорят и лондонские горожане. Я лично был свидетелем тайных переговоров лорда Варвика с вожаками горожан.
— Далее!
— Ваше высочество, лорд Варвик нашел выход, как уговорить горожан отступиться от поддержки вам. Он указал им на то, что вы остались католичкой, хотя вся страна приняла реформатство.
— Насилием и смертными приговорами?
— Да, ваше высочество. Но известная часть населения уже освоилась с новым вероучением, остальные же предпочитают господство новой церкви, хотя и введенной путем насилия, так как таким образом возобновятся религиозные преследования уже под владычеством государыни-католички.
— Я готова обязаться, что этого не случиться; пусть горожане поверят мне!
— Ваше высочество, если горожане вступят в открытую борьбу с лордом Варвиком, то они потребуют поручительства. Я беседовал с влиятельными лицами, и они говорят: «А что, если бы вы, ваше высочество, приняли реформатское вероисповедание?»
— Что? Я должна отречься от своей религии? Навлечь на себя Божье проклятие ради короны?
— Ваше высочество, нужно только, чтобы вы дали обещание.
Бэклей сделал особенное ударение на слове «обещание», и принцесса Мария вспомнила совет Гардинера. Но она не могла решиться, так как предполагала, что этим переступает границы дозволенного, хотя бы цель и освящала средства. Разве небо простит ей обещание отречься от своей религии?
— Я подумаю об этом, — ответила она после короткого раздумья. — Эдуард может еще долго проскрипеть…
— Вы думаете?
— Как? — содрогаясь воскликнула принцесса. — Разве пойдут даже на преступление? Неужели это возможно?
— Ваше высочество, я не знаю, да и не могу знать, что происходит в королевских покоях Уайтхолла, когда ночью стража запирает дверь и не пропускает никого, кроме герцога Нортумберленда, в королевские покои. Я не могу знать, что думают врачи, когда, боясь гнева озабоченного лорда Варвика, предсказывают королю долгую жизнь. Но скажу, что еще только третьего дня было созвано совещание из представителей горожан, а сегодня курьеры понеслись во все графства, где только имеются приверженцы Варвиков, и я узнал то, что должны возвестить повсюду эти курьеры. Их клич: «Вооружайтесь! Час близок!» Я узнал еще, что в доме Килдара приготавливают комнаты для приема леди Грей и ее супруга. Последние должны остановиться там, чтобы их приезд в Варвик-Хауз не обратил на себя внимания и не внушил подозрений.
От возбуждения принцесса Мария дрожала всем телом. То, что, по ее мнению, должно было случиться лишь через много лет, вдруг выросло перед ней в самом близком будущем. Настал момент, когда должна была решиться ее участь. Так могла ли она колебаться далее и не схватиться за первую протянутую руку?
— Я готова дать обещание, — решилась она, — только чтобы не допустить до трона эту ненавистную мне женщину! Но как сообщить горожанам о моем решении? Как составить партию — в такой спешке! Что же вы до сих пор колебались? На что мне ваш совет, если я не могу извлечь из него никакой пользы? Ну, клянусь кровью моего отца, это издевательство дорого…
— Я могу помочь вам, ваше высочество, — ответил Бэклей и вынул из кармана пергаментный свиток. — Подпишите вот это, и лондонские горожане с оружием в руках встанут на защиту королевы Марии!
Принцесса схватила документ, это была составленная по всей форме присяга перейти в реформатское вероисповедание, если Мария Тюдор взойдет на английский трон.
Рука принцессы дрожала, когда она схватила перо…
Ведь это была присяга, которая обрекала ее душу черту и должна была вызвать на ее голову гром папского отлучения! Принцесса опустила перо. Но тогда Джэн Грей станет королевой?
«Цель освящает средство!» — закричало что-то внутри нее, и она подписала документ и оттиснула на нем свою восковую печать.
— Кому вы отдадите эту бумагу? — спросила она беззвучным голосом. — Разве ее должны будут увидеть все лондонские горожане?
— Нет, ваше высочество, достаточно будет, если ее увидит епископ Кранмер и поручится за вас. Было бы очень разумно, если бы вы, ваше высочество, написали несколько слов этому влиятельному человеку, смертельно ненавидящему Варвиков, так как они лишают его всякого влияния…
— Эту бумагу вы тоже приготовили? — улыбнулась принцесса Мария, видя, как Бэклей вытаскивает из кармана другой пергамент. Не читая, она подписала его и спросила:
— Ну, нет ли у вас еще и третьего документа?
— Какого, ваше высочество?
— Разве вы не потребуете от меня ручательства в моей благодарности?
Бэклей снова упал на колени и прошептал:
— Ваше высочество, королеве могло бы быть неприятно то, что обещала принцесса. А если я верну Марии Тюдор то, что ей было так трудно подписать, тогда, быть может, королева вспомнит, что я посвятил ей всю свою жизнь!
Яркий румянец залил лицо принцессы, когда она увидела, что Бэклей понял ее, но это обещание было таким неожиданным утешением, что в порыве чувства, она нагнулась и почти коснулась губами его щеки.
— Если вы сумеете сделать это, — шепнула она, — тогда требуйте от Марии Тюдор всего, что только способна дать женщина тому, кто понял ее сердце…
Граф поцеловал ее руку и, вскочив с колен, поклялся:
— За эту награду я готов пожертвовать своей жизнью! — И удалился.