Голова королевы. Том 1
Шрифт:
Но Фаншон понимала, что королева обещала ей Дэдлея при том условии, если она выманит у него тайну и выдаст ее. И она решила приступить к делу.
— Роберт, — прошептала Фаншон, — я так дрожала за тебя. Екатерина непримирима. Чем ты так раздразнил ее против себя?
— Как ты хороша! — улыбнулся Дэдлей и поцеловал ее нежную ручку.
— Ответь мне, Роберт, Я не могу быть спокойна, пока не узнаю, что ты вне опасности. Расскажи, что произошло между тобой и королевой, быть может, я найду средство помочь тебе.
—
— Ты думаешь только о себе и не замечаешь моего беспокойства, — упрекнула его Фаншон. — Ты легкомысленно шутишь, в то время как для тебя, быть может, готовятся яд и кинжал. Ты не можешь или не хочешь успокоить меня? Я целую тебя, вся дрожа от страха, а это мучительная пытка!
— Фаншон, ты преувеличиваешь. Королева сердита на меня за то, что я воспрепятствовал одной ее интриге, вот и все.
— Этого достаточно, чтобы навлечь на себя смертный приговор. В чем дело?
— Это — тайна!
— Как? Тайна! — воскликнула красавица. — Разве от женщины, вверяющей тебе свою честь, могут быть тайны?
— Милая Фаншон, эта тайна касается не меня, а других, — нетерпеливо возразил Дэдлей. — Неужели ты назначила мне свидание для того, чтобы говорить о Екатерине или удовлетворить свое любопытство? Драгоценное время летит.
— Ты прав, — улыбнулась Фаншон и бросилась в его объятия, — время уходит. Целуй меня, Роберт, и будем веселы и беззаботны.
Она обвила его своими мягкими руками и привлекла к пылающей груди. Но, как только почувствовала, что его досада прошла и он горит страстью, она внезапно откинулась и воскликнула:
— Нет, нет, я не хочу осушать кубок счастья до дна. Желать приятнее, чем быть удовлетворенной! Оставь меня, Роберт, и приходи завтра!
— Оставить тебя? Если бы мне грозила даже смерть за промедленный час, так и то я наслаждался бы этим часом.
— Как ты хорош. Твое желание безумно, лихорадочно, и одно мое слово могло бы дать тебе верх блаженства.
— О, скажи это слово!
— Нет, Роберт, я экономна в расходовании счастья. Пока ты стремишься к обладанию мной, пламя страсти горит все сильнее и сильнее, но, когда я буду побеждена, пламя утихнет и я стану нищей. Мне придется бояться, как бы тебя не похитили у меня, я буду вымаливать твою улыбку. Нет, Роберт, я не поступлю как тот глупец, что зарезал курицу, несшую ему золотые яйца!
— Ты хочешь свести меня с ума? Ты — воплощенный дьявол!
— Я только осторожна, как и ты. Если бы ты вполне доверял мне, если бы я видела, что ты действительно любишь меня, я сказала бы: «Будь моим, а я буду твоей!» Но я хочу доверия за мое доверие.
— Ах, вот что! — усмехнулся Дэдлей и выпустил ее из своих объятий. — Разве ты хочешь свою любовь продать за мое бесчестие? Я тогда бы утратил доверие к тебе.
—
— Фаншон, ты надеешься победить? Но, клянусь Богом, эта игра опасна. Если я увижу, что любовь дается мне в награду за бесчестие, то возможно, что кровь во мне остынет и любовь заменится презрением.
— Презрением? За то, что я за свою честь потребовала твою, за то, что я потребовала бы наибольшей жертвы за наивысшее проявление любви? Это — эгоизм, а не любовь. Если ты так думаешь, то я должна считать, что ты домогаешься моей благосклонности лишь для минутного наслаждения, чтобы потом забыть меня. Нет, кому я отдаюсь, тот должен принадлежать мне душой и телом.
— Ты — очаровательная глупышка, Фаншон! Моя тайна не может иметь для тебя никакого значения.
— Я полагаю, что это — довольно неинтересная тайна, но так как ты упорен, то я настаиваю.
— Фаншон, твой каприз портит наш чудный вечер.
— По твоей вине! А я все же торжествую, — усмехнулась она. — Посмотрим, выдержишь ли ты.
— Я уйду на часок, может, у тебя изменится настроение.
— Ты что, трусишь? Не надеешься отстоять свою тайну? Не многого, значит, она стоит. Хорошо! Иди! Но клянусь, что не пожелаю больше видеть тебя, если ты теперь обратишься в бегство.
— А если я останусь?
— Тогда будем бороться, пока не победит кто-либо из нас, — задорно сказала красавица.
— Согласен! Я одержу победу или отчаюсь в том, что ты когда-либо любила меня!
— Глупец! Разве ты не знаешь, что женщина находит наслаждение в том, чтобы раззадорить мужчину? — Фаншон бросилась на шею Дэдлея и покрыла его поцелуями, затем оттолкнула его от себя, наполнила золотой кубок пурпурно-красным вином, пригубила и передала Дэдлею. После этого она бросилась на оттоманку и, улыбаясь, следила за тем, как он пил огненную влагу и взором пожирал ее.
— Я пылаю, — шептала она, — я пылаю!
Дэдлей метнулся к этой сирене, но она ловко ускользнула из его рук и скрылась в спальню.
— Остынь, — сказала она, замыкая дверь на ключ, — освежись фруктами и вином, а я отдохну часок.
— Пощади! — молил он. — Я изнываю!
— В таком случае уступи и сознайся!
— Ты нарушила договор тем, что убежала от меня.
Она отодвинула задвижку и шепнула:
— Тут моя спальня, и в ней я хотела помечтать о счастье. Взгляни, какой магический свет! Посмотри, — потянула она его к себе за руку, — мой пылкий Адонис, на эту душистую купальню. Древние греки умели наслаждаться жизнью и научили нас этому. Из купальни они выходили на воздух в теплую ночь. Посмотри на эту беседку, — прошептала Фаншон, увлекая Дэдлея в сад, — здесь можно предаваться блаженству.