Голова королевы. Том 2
Шрифт:
— Иду, — ответил Сэррей.
— Уходите из дома, как только я скроюсь из вида, и отыщите тропинку, ведущую к парку. Я буду в Кэнморе раньше вас и увижу, достаточно ли чист там воздух… Как услышите стук засова о ворота, так выходите, но не ранее, а до того прячьтесь среди деревьев.
Ламберт торопливо вышел.
Сэррей вооружился с нетерпеливой поспешностью и задним ходом вышел из дома; он нашел тропинку, вившуюся среди полей, и она повела его в самую чащу леса. В ночной темноте только тихий шелест ветвей говорил о надвигающейся буре, и все громче стучало и билось сердце Сэррея.
Послышался звон засова, парковая калитка открылась, и Ламберт нетерпеливо поманил Сэррея войти.
—
— В помещение леди.
— Я увижу ее?
— Вы не найдете ее. С помощью подлого обмана ее и мою дочь увезли отсюда. Вы все услышите. Терпение, милорд!
Сэррей поднялся по узкой лестнице. Оба они вошли в комнату Филли, в ней парил полный беспорядок, так как, повинуясь приказанию Дэдлея, Филли наспех хватала свои вещи, чтобы бежать.
— Вот здесь жила она, — сказал Ламберт, — и моя дочь была ее поверенной. Я охранял леди от лорда Лейстера так же, как и от вас. Я предчувствовал несчастье, но мне и в голову не приходило, что меня так подло обманут… Тише! Звонят! Кингтон сдержал слово! — Ламберт подошел к стене, нажал какую-то скрытую пружину — и в стене открылась потайная дверь. — Спрячьтесь сюда! Здесь вы услышите каждое слово, и если я не ошибаюсь, то из уст другого вы получите более удовлетворительные объяснения, чем их мог бы дать вам я. Теперь ведь и я такой же обманутый, как и вы! — сказав это, Ламберт поспешил к воротам парка.
Сэррей прошел в тайник, исследовал запор потайной двери, чтобы в случае крайней необходимости самому открыть ее. Он прислонял обнаженный меч к двери, чтобы в любой момент иметь под рукой оружие, если ему будет что-либо угрожать.
Прошло четверть часа, наконец послышались голоса и шум шагов.
Пельдрам отвел лошадь в конюшню и охотно последовал приглашению Ламберта поселиться в комнате Филли.
— А здесь и в самом деле недурно, — сказал он, с удовольствием вытягиваясь на мягком диване. — С вашей стороны очень мило, дедушка Ламберт, что вы бодритесь и строите веселую рожу в несчастье. Тут уж ничего не поделаешь, и это будет для вас самым лучшим. Позаботьтесь-ка о добром вине да изрядной закуске, тогда я буду в хорошем расположении духа и прогоню ваше дурное настроение. Я вижу, — продолжал он, когда Ламберт принес и стал откупоривать бутылку хорошего вина, — что вам в голову приходят иногда очень правильные мысли, так что мы с вами споемся. Камеристок леди нужно отпустить, но если среди них имеются хорошенькие, то с ними торопиться не стоит, у меня имеется полномочие устраиваться поудобнее, ну а для этого необходимы красивые женщины.
— Вот этого, пожалуй, вам будет не хватать, сэр, придется поискать в Кэнморе. Но разве сэр Кингтон не дал вам для меня никакого поручения? — спросил Ламберт, отодвинув предложенный ему Пельдрамом стакан вина. — Нет, я не могу пить, пока не успокоюсь за судьбу моего ребенка.
— Вы — дурак, Ламберт! Хорошенькую Тони будут содержать как настоящую леди, и если бы вы не были ослом, то стали бы только радоваться, что ее силой увезли из этого притона. Возможно, что она понравится лорду, и тогда ваше счастье обеспечено.
— Но у лорда есть жена, — сказал Ламберт, с большим трудом сдержав свой гнев, и только легкая дрожь в его голосе выдала прислушивавшемуся Сэррею, чего стоила старику эта перспектива его дочери.
— Дурацкая комедия! — засмеялся Пельдрам. — Послушайте! Дожив до седых волос, вам следовало бы быть поопытнее. Неужели вы так глупы, что верите, будто лорд, имеющий возможность взять в жены даже королеву, даст себя связать первой попавшейся смазливой мордочке?
— Он сам настоял на женитьбе…
Пельдрам громко расхохотался,
— Если бы не ваша глупость, — сказал он, — то лорду не понадобилась бы комедия венчания с леди. А теперь вместо вас Кингтон разъяснит ей положение дел и получит кругленькую сумму!
— Брак совершен, и леди не согласится на развод.
— Ее заставят сделать это. А если Филли будет упрямиться, так пусть ищет доказательства своего брака… Разумеется, если только ее не отправят до того еще в сумасшедший дом…
— У нее найдутся заступники.
— Вы думаете? Башни Лейстершира очень прочно построены, и уже многие были укрощены в их недрах. Вы, кажется, очень желаете составить компанию сэру Браю?
— Что вы говорите? Сэр Брай посажен в тюрьму? А что если лорд Сэррей потребует его освобождения?
— Пусть-ка лорд Сэррей подумает сначала о своей собственной голове! Не пройдет и трех дней, как его обвинят в государственной измене и изгонят из пределов государства! Лорд Лейстер не шутит, а сэр Кинггон тем более! Вот это — человек! Фехтует, словно сатана, а стоит ему только устроить где-нибудь западню, так уж намеченная жертва не уйдет — обязательно попадется! У него в руках имеются доказательства, что лорд Сэррей и сэр Брай примкнули к заговору католиков в Шотландии. Эти документы он послал в Лондон, и не успеет Сэррей добраться до границы, как его будет поджидать приказ об аресте. А если его поймают здесь, то граф Лейстер позаботится о том, чтобы обезвредить его! Да вы, вероятно, думаете, что наш брат только тем и занимается, что нацепляет лорду шпоры да седлает ему жеребца? Гм… если приходится вмешиваться в интимные дела своего господина, то надо постараться взять у него из рук поводья: тогда можно добиться и власти, и богатства. Ну подумайте сами: было время, когда вы смотрели на меня свысока, а теперь я стал человеком, служащим первому лорду государства. Теперь уже я — ваш господин, и если мне заблагорассудится, то я могу приказать посадить вас на цепь, хоть бы десять раз вы собирались стать тестем моего друга Кингтона!
— Не собирался и не собираюсь! — вскрикнул Ламберт.
— А вы думаете, вас спросят? Вы просто старый болван, и больше ничего! Что вам больше по душе: чтобы Кингтон сделал вашу дочь своей любовницей или вас — тестем человека, имеющего возможность довести до эшафота первого лорда Англии? Предоставляю вам время подумать об этом на досуге! Через три дня я должен доложить о вас. Если вы будете покорны, то ваше счастье будет обеспечено, если же нет, то в Лейстершире еще найдутся цепи, чтобы приковать вас к стенам подземелья.
— А если я убью вас и убегу сам? — мрачно сказал Ламберт, невольно хватаясь за рукоятку кинжала.
— Я живал между испанцами и итальянцами, и то бывал всегда проворнее кинжала бандитов, и вы погибнете, как только вытащите этот кинжал из ножен! Во-первых, я всегда начеку и моя рука даже в пьяном виде никогда не ошибается; во-вторых, вблизи находятся люди, которые ждут, чтобы время от времени я подавал им сигналы о том, что я жив, здоров и весел. Не дам я этого сигнала — и через час парк Кэнмор-Кастла будет полон вооруженных людей и смертный приговор вам будет приведен в исполнение. Да не в том даже дело: как только станет известно, что вы поступили предательски, сэр Кингтон, имея разрешение графа Лейстера, опозорит вашу дочь, а он очень жаждет этого! Вы не можете доставить ему большее удовольствие, чем нарушить условия, поставленные графом. Слово лорда защищает вашу дочь до тех пор, пока я доволен вами и буду посылать хорошие сведения о вас. Если же провинитесь в чем бы то ни было, то она поплатится за вас. Поэтому, если вы любите свою дочь, то должны беречь меня как зеницу ока!