Голова Медузы Горгоны
Шрифт:
— Я понимаю, — ответил Чепурной. — Я поспешил. Но это зов сердца, господа!
— Мы не меньше вашего рады известию. Но восстание — не игра в бирюльки. Нужно срочно и серьезно готовить его.
— Да, да! Срочно! — потирал руки Чепурной. — И в первую очередь — немедленно сделать это известие достоянием широких масс народа.
— Быстро готовьте типографию, — приказал Кумскову Дружинин. — Листовок пятьдесят на первый случай хватит?
— Достаточно, — ответил Чепурной и повернулся
Ему не мешали: ораторский талант Чепурного успели оценить все.
— «Где свобода слова и печати? Где неприкосновенность твоего жилища и личного имущества? Где неприкосновенность личности?» — декламировал он, и Фальчикова едва успевала записывать текст. — «Довольно! В Сибири — восстание, на Украине — восстание. Красный Кронштадт, который первый сверг старый строй, поднял теперь знамя восстания! Значит, осознал, что терпеть жестокое насилие дальше нельзя. К оружию, русский народ! К оружию, свободный казачий край!»
Он снял пенсне и гордо поднял голову. Ему зааплодировали.
— Господа! Продолжим совещание, — призвал всех Дружинин. — Ввиду резко изменившейся обстановки, ставлю вопрос о восстании. Срок его обсудим особо. Кто за?
Все подняли руки.
— Сергей Александрович, вам слово.
Поднялся полковник Лукоянов.
— Считаю, что ранее двадцать пятого марта нам не успеть.
— Это невозможно! — возразила Фальчикова. — Почему такой срок? Мы должны поддержать кронштадтцев. И чем скорее, тем лучше.
— Правда, почему такой срок? — спросил Чепурной.
— Сегодня я еще не успел отчитаться перед штабом о своей инспекторской поездке. Так вот, господа, положение не так прекрасно, как вы предполагаете. Это не только мое мнение.
— Сущая правда, — подтвердил один из заговорщиков. — Руководители отрядов упрекают нас, что мы прекратили поставлять им деньги и продовольствие. Куда же девались эти деньги, уважаемый Гаврила Максимович?
Зуйко обеспокоенно посмотрел на Дружинина. Тот нетерпеливо заерзал на стуле.
— Это вопрос особый. Мы обязательно разберемся и примем меры. А сейчас давайте по существу. Продолжайте, Сергей Александрович.
— Вместо трех тысяч сабель я едва насчитал в зеленых отрядах восемьсот. Необходимо срочно приступить к насильственной мобилизации в станицах и увеличить наш военный кулак. Совершенно не подготовлены к боевым действиям Зольская линия и другие отряды Предгорья. Нужно снабдить их боеприпасами. Во-вторых, мы не знаем положения в отряде Васищева. Меняет дислокацию отряд Конаря. Необходим выезд к ним для согласования действий. На это уйдет не менее десяти дней. Считайте сами…
— Действительно, раньше нам не успеть, —
— Что верно, то верно, — согласился Чепурной. — Ну так пусть ночь двадцать пятого марта станет Варфоломеевской ночью для большевиков.
— Решено! — объявил Дружинин. — Итак, полковнику Лукоянову надлежит немедля выехать к Лаврову и подготовить все связанные с ним отряды. К Конарю лучше всего поехать вам, Николай Александрович, и вернуться к восемнадцатому.
— В такой важный и ответственный момент мне нельзя покидать штаб, — нерешительно возразил Чепурной.
— Вы трусите, — зло прошипел сквозь зубы Дружинин.
А Лукоянов ехидно усмехнулся:
— Разве наш корабль тонет, Чепурной?
— Как вы смеете? — воскликнул в негодовании эсер. — Я прошел царские тюрьмы, молодой человек! И никому не позволю…
— Довольно! — вскочил Дружинин. Его окрик подействовал отрезвляюще. — Довольно, — повторил он уже более спокойно. — Я понимаю, Николай Александрович, почему вы не хотите покидать Пятигорска, прекрасненько понимаю…
— Это гнусно! — вмешалась Фальчикова. — Господа! Разве так можно? Среди своих… Прошу вас…
Все почувствовали себя неловко и замолчали.
— Хорошо, — произнес Дружинин. — Пусть едет кто-нибудь другой. Но из эсеров…
Лукоянов бросил насмешливый взгляд на Дружинина, а Фальчикова вызывающе вскинула красивую голову:
— Поеду я!
Зуйко не скрывал своего восхищения, а Чепурной радостно закивал. Дружинин, подумав, согласился:
— Завтра же и отправляйтесь! Кстати, когда вернется от горцев Доценко?
— Восемнадцатого, — ответил Лукоянов. — Меня не будет. Так пусть он получит распоряжение для ударного отряда от вас.
— Несомненно. Сразу его ко мне, — распорядился Дружинин. — А как ваша «молодежная сотня»? — повернулся он к Чепурному.
— Готова. Оружие есть у каждого. Списки коммунистов и ответственных работников Советов подготовлены.
— Смотрите, чтобы не перестреляли там наших людей, — предупредил Дружинин.
— Ребятам сказано, кого нельзя трогать…
— Ну, с богом! — Дружинин поднялся из-за стола, повернулся к иконе и торжественно перекрестился.
Поодиночке, соблюдая чрезвычайную осторожность, заговорщики покинули квартиру Кумскова.
Банду Гетманов обнаружил на третий день. Слух о ее зверствах опережал появление в станицах и хуторах.
Возле Каясулы Яков показал своему напарнику на фигурки всадников, спускавшихся с гребня холма. Они пустили коней галопом, пытаясь перехватить разъезд в лощине. Как и предполагали, это был боковой дозор Конаря.