Голова оборотня
Шрифт:
– Тейрам, где письмо? – обратился Вилт к другу.
Пращник молча протянул ему письмо. Лекарь положил его на грудь Науссы и довольно хихикнул.
– Все, пора сматываться, – заявил Медяк, закончив обшаривать одежду купца.
Троица быстро пересекла пустой дом, который был выставлен на продажу возвращающимся на родину разбогатевшим выходцем из Глата.
Выйдя через дверь с противоположной стороны дома, троица быстро минула небольшой сад и через калитку вышла к пустырю, который служил свалкой для владельцев
– Парнишка твой у ворот, надеюсь, уже смылся? – спросил Тейрам у довольного Медяка, чья физиономия лучилась счастьем.
– Арбуз – парень не промах, – спокойно отозвался нищий, – за него не беспокойся.
Идя быстрым шагом, новоявленные мошенники покинули опасный район и направились к центральным улицам. Нищий на ходу снял камзол и бросил его на ближайшую кучу мусора. Не прошло и минуты, как одежда Медяка уже красовалась на заросшем щетиной оборванце. Вечером камзол был успешно пропит, а небритый бродяга обзавелся большим синяком под глазом.
Медяк свернул на тихую улочку недалеко от своего рабочего места у Лошадиного рынка, и направился к заведению, над дверью которого весело скалила зубы ослиная голова.
– "Веселый осел" – моя любимая харчевня, – сказал нищий напарникам, пинком открывая дверь.
– Мул, вина и жратвы на троих наверх, – весело объявил Медяк высокому тощему мужчине за стойкой заведения.
– Ты еще не расплатился за прошлую попойку, – ворчливо отозвался хозяин, оценивающе разглядывая гостей нищего.
– Сегодня заплачу на луну вперед, если не подсунешь кислятину, – загоготал нищий.
– Ловлю на слове, – осклабился Мул. – Если соврал, ничего лучше уксуса больше не увидишь.
Медяк провел лекаря и Тейрама на второй этаж, который был поделен на небольшие каморки, где компании могли пить, не особо следя за языками.
Проворная служанка за два захода притащила огромный поднос с закусками и кувшин выдержанного пятилетнего вина. Нищий запер дверь на деревянную щеколду, которая не позволяла случайным лицам открыть дверь, но в тоже время гарантировала вышибале, что дверь распахнется от одного крепкого пинка.
– Сначала дело, а потом вино, – изрек нищий и выложил на стол два перстня и золотую цепочку.
Вилт одобрительно хмыкнул и извлек приятно тяжелую добычу.
– Ни разу не держал столько золота, – Вилт высыпал звенящие гемфары на стол.
Тейрам ловко поймал несколько покатившихся к краю стола монет и бросил их в темно-желтую горку товарок.
– Неплохо, даже прекрасно, клянусь задницей Итал! – выразил свои восхищение Медяк. – Парни, мы сегодня проделали отличную работу.
– Тейрам, начинай считать монеты, – распорядился коротышка. – А мы с Медяком будем следить за правильностью
Нищий отпил вино прямо из кувшина и с азартом принялся следить за блестящими кружками, которые наемник аккуратно перекладывал на свободный от еды и монет край стола. Когда Тейрам насчитал первую сотню, Вилт смел подсчитанные гемфары обратно в кошель. Через четверть часа все деньги опять оказались на прежнем месте.
– Тысяча сто золотых, – довольно повторил Медяк вслед за Тейрамом и лекарем. – Мне причитается четверть.
Вилт с неохотой вновь раскрыл кожаную казну и принялся отчитывать долю нищего. Потом передал кошель пращнику, решив, что отобрать его у него в случае чего будет труднее.
– Двести семьдесят пять золотых, – мечтательно произнес Медяк. – О таком я и не мечтал. – У вас на примете нет еще какого-нибудь толстосума?
– Судья или сотник городской стражи тебя устроят? – невнятно поинтересовался Вилт, вонзая зубы в аппетитный кусок мяса.
Нищий плюнул на пол, чтобы отвратить беды и отрицательно замотал головой.
– С ними шутки плохи, с них станется поднять на уши всю стражу и перевернуть весь город.
– Слушай, – осенило коротышку, – а ты не мог бы шепнуть начальнику городской стражи, что сотник Касан зажилил две тысячи золотых при обыске в доме убитого Лиссарта? Ради этого я готов расстаться и с десятком гемфаров.
Нищий задумался, алчно поглядывая в сторону Тейрама, у которого заметно оттопыривалась правая сторона куртки.
– Пятьдесят монет, иначе не возьмусь. Дельце-то горячее. Пераол тяжел на руку. Придется платить целой цепочке, чтобы меня не вычислили.
– Да хоть половине города, – возразил Вилт, – только из твоего кармана. – Двадцать монет и не гемфаром больше.
– Двадцать пять и уже через два дня твой Касан будет дрожать и потеть перед орущим Пераолом. – Кстати, этому сотнику действительно удалось прикарманить столько золота?
– Турул его знает, сколько, – уклончиво ответил Вилт, – но точно, что больше тысячи. Пусть это выясняет Пераол. Как ты думаешь, что ждет этого ублюдка?
– За своеволие и крысятничество ему придется расстаться со всеми двумя тысячами.
– Пусть будет три тысячи, – злорадно расщедрился Вилт.
– Это обойдется тебе еще в одну монету, – жизнерадостно заметил нищий.
– Мы заплатим, – с улыбкой отозвался Тейрам, пресекая возражения лекаря. – Для Касана нам ничего не жалко.
– Значит, договорились, – Медяк с многозначительным видом протянул руку.
Пращник опять извлек кошель и извлек из него монеты.
– Имей в виду, я хочу собственными глазами видеть, как Касан пойдет объясняться с Пераолом, – предупредил довольного нищего Вилт.