Голова Олоферна

Евсеенко Иван Иванович

Бодров. М-да… Ну и дела у тебя! Не дай Бог! Любишь хоть ее?

Почечуев. Не знаю…

Привык… А вообще, плохо мне Костя… Если б знал ты, как мне плохо. Иногда, поверишь ли, домой идти не хочется? А придешь, увидишь, так бы и повесился где-нибудь на люстре. Не жизнь Костя, а сплошные муки адовы. Короче, в аду я живу, Костян!

Бодров. Но тут ты хватил, старина! Повеситься вздумал! Вешаться тоже уметь надо (смеется), петлю завязать,

закрепить ее как следует… Бедолага ты… Ты ж, поди, не то что петлю, ты галстук завязать не умеешь… Вон он у тебя какой! На фабрике завязанный и прошитый. А ты говоришь, вешаться! Признайся старина, ты умеешь завязывать галстук? А? (громко хохочет) Нет!? Вижу, что даже понятия не имеешь. Ну да ладно, давай еще махнем!

Почечуев. (смотрит на свой военный галстук, теребит его и плачет)

Занавес.