Голова самца богомола
Шрифт:
Доехал до дома, но что-то меня мучило, зашёл в супермаркет и взял молоко. Я не пил его уже сто лет. Отдельно от кофе. Как напиток. И в тот вечер тоже не стал. Просто смотрел на него, налил в стакан гранёный и поставил на стол перед собой.
Пил виски ещё и смотрел на молоко, пока не отрубился. Молочный день у меня был.
А Ирке-жабе я позвонил наутро, кстати. Кармический долг какой-то. Мы встречались ещё раз, получилось, вроде как, просто потрепаться, без секса. Она и вправду ни о чём не говорит, кроме как о том, что потребляет. Я предпочитаю тех, кто говорит
Мы пошли в китайский ресторан, девочка-китаянка в узкой шёлковой униформе принесла женщине-жабе немного не тот салат. Почти тот, но с чем-то другим, с мелочью какой-то. Женщину-жабу раздуло, мерзкое выражение «УплОчено» окончательно выявилось на её лице в этот миг, проявилось сквозь все мимические старания казаться приятной. Углы рта отяжелели, недовольно обвисли, она мочила девочку-официантку минут пять, опуская её так, будто та ей принесла дохлых крыс.
Расправившись с китаянкой и получив новый салат, Ирка-жаба окунула меня в монолог о том, как «они все охамели вконец».
Парад возмущённого потребителя: шкафы, бытовая техника, «а сколько я сил угробила, пока мне делали кухонный гарнитур, ну ты помнишь, видел же в тот раз, когда, хаха, ну так вот, я выложила пятьсот двадцать штук, а эти уроды…».
Её шкафы шли парадом. На меня.
Она мне звонила потом ещё раза три. Я просто не брал трубку.
И молока ни разу не пил больше. Только в кофе.
12:30
Позвонила клиентка, просила подъехать к ним в офис на Ленинский, обсудить детали. Хороший заказ. Будем откаты делить, значит. Цифру – им, цифру – нам. Встряну в пробку, конечно, но мне по пути.
Поехать домой сегодня, или к Агонии? Вот чёрт! Нет, это точно конец. Мутно и тошно. Ноль радости бытия.
Нужно было родиться кем-то попроще. Довольным. Был бы я – водитель мини-трамвайчика в Хорватии, который перевозит туристов от одного отеля к другому, жёлтого или голубого трамвайчика с деревянными перегородками, разрисованными в ромашку или зайчиков ушастых.
И водитель этот – я, пятидесятитрёхлетний усатый мужчинка, крепко сбитый, с брюшком, лысиной, улыбчивый и безмятежный как жареный карась в сметане, и дома меня ждёт семья, перед которой не нужно оправдывать ни трамвайчиковый заработок, ни трамвайчиковый статус.
И все амбиции мои катятся по двум матовым рельсам вдоль ласкового Адриатического. И мне хо-ро-шо.
Не грызёт по утрам. Не сандалит пакостно отрыжкой в мозг и в пульс от мысли, что я сам творец «ещё одного такого же дня, когда не сделал ничего, чтобы стать тем, кем хочешь быть, а не тем, кто я есть».
Система образования, система потребления, система успешности, мода, стандарты красоты, религия и система интеллектуальных и духовных трендов – формы фашизма. А вне систем – расстрел. Всё, что требует от меня идентификации, принципиальной определённости и доказательства моего существования – общественно-культурный заговор против моего духа. Лети, Джонатан, блин.
Ничего не происходит настоящего, пока я соблюдаю правила. Я просрал большую
Я выхожу в интернет, иду в фейсбук, смотрю новостные ленты. Мне нужны новости больше, чем факты. Мне нужны эмоции больше, чем факты.
Мне нужны трупы, взрывы, катастрофы, крахи, массовые самоубийства, зловещие эпидемии без вакцины, война, революция.
И менее глобально, раз уж ни один центр города сегодня не взлетел на воздух: мне нужны эмоции умирающих от рака, эмоции обнаруживших жену в постели с любовником, или, ещё лучше, – мужа в постели с любовником.
Меня не вставит рассказ о медовом месяце, если только никто никого не заразил сифилисом или не расчленил в номере для новобрачных.
Мне не интересно, кто что жрёт, и кто где находится, задолбали перепосты «цитат мудрых» и «пятнадцати правил счастливой жизни». Я не буду читать просветлённый отчёт о медитации на берегу моря, мне не нужно знать, что сегодня «пятница, ура!», или «понедельник – какая засада!».
Мир никогда не изменится к лучшему, потому что это никому не надо. На самом-то деле. Представить себе новостную ленту:
– Всемирная Организация Благоденствия и Процветания отмечает тридцатилетие со дня последней техногенной катастрофы.
– По статистике Российского Союза Безопасного Движения на Дорогах в нашей стране за 2015—2016 гг. не произошло ни одного ДТП.
– Всемирная Организация Здравоохранения вычеркнула из списка неизлечимых заболеваний последнюю оставшуюся строчку – наконец-то найдена вакцина против хомячковой ветрянки, унесшей в прошлом году жизнь восьмисот девяти вислоухих кроликов штата Аризона.
– Учёные подтвердили, что атмосфера Земли, моря и реки, леса и почва находятся в первозданной чистоте. Слава Богу!
– Бог есть, он любит нас, а мы его. Смотрите сегодня вечером прямое включение сверху.
Скучно!
Вся правда о себе начинается, когда ничего не происходит. Когда нет голода, комплексов неполноценности, интересного или идиотски скучного фильма по тв. Когда нет тв, интернета. Нет новостей. Нет проблем с зубами, сосудами или суставами. Не происходит. Нет книг. Нет телефона. Нет соседей. Часов нет, и не происходит время. Тогда начинается правда, которая быстро заканчивается.
Просто никто не пробует пожить в условиях «не происходит» какой-то внятный отрезок времени, пережить ломку.
Самая поглощающая из зависимостей – это зависимость от «Происходит».
На практике, кроме начальника, личной жизни, создающей несколько ничего не значащих «Происходит», так называемых новостей в верхних строчках поисковиков, или, уж совсем от скудности бытия, во френдленте, ничего не происходит. Тогда всё, что остаётся, – это придать значимость своему настроению, происходящему от гормональных циклов или от кишечника. Придать ему форму «Происходит».