Голова в облаках

Жуков Анатолий Николаевич

— Съедобно или нет, понимаешь, а печать была целая.

В приемную влетел радостный Куржак:

— Баржа села на мель, мы подъедем на моторке и возьмем. Сеня, ты ждешь? Очень хорошо! Ручьев тоже, у себя?

— Еще не приходил, — сказала Вера. — Брось ты свои мясорубки, Андрюшка, все равно не успеешь.

— Успею. Она села крепко, сама не сойдет.

Шкипер, видно, хотел план перевыполнить, нагрузил, как взаймы, и сел…

Из коридора в сопровождении Ивана Рыжих и Федьки Черта появился наконец-то Ручьев — рубашка расстегнута, пиджак везется

безвольно опущенной рукой по полу. Разбитый, в тупом отчаянии, он сел у стола Дуси на подставленный Чертом стул и попросил закурить. Иван Рыжих достал папиросу, прикурил от зажигалки, сунул ему в губы. Ручьев торопливо затянулся, шумно выдохнул синюю душную струю.

— Все, товарищи, конец…

Газетчики рванулись к нему с приготовленными блокнотами:

— Пожалуйста, поподробней. Башмаков протянул акт:

— Подпиши, понимаешь. Печки на комбинате мы опечатали.

— Оно, может, и не ко времени мое недовольство, — сказал Чернов, вставая, — но больше ждать мне не с руки: машина хоть и крытая, а все не холодильник, портится мясо.

— Семеныч, мы успеем, стоит баржа! Ты дай бумагу, и успеем. А ты, Сеня, жди. Как привезу, сразу монтировать начнем.

— Минуточку, товарищи, минуточку! — вскочила Серебрянская, пряча книжку в сумочку. — Я первой была, к тому же я женщина…

Тут притащилась плачущая Антиповна, увидела Ручьева и заторопилась к нему:

— Сыночек, милый, что же это делается, а? Выбирали мы тебя, руки подымали, хлопали… Заступись, Христа ради… Михеича мово, роднова… не дышит совсем…

Вера с Ниной дружно кинулись к ней с сочувствием:

— Михеича? Такого золотого человека?…

Газетчикам понадобилось уточнение:

— Кто? За что? При каких обстоятельствах?

— Душа в душу жили, — причитала Антиповна перед глухим ко всему Ручьевым, — любили друг дружку, уважали…

Чайкин, пользуясь тем, что Антиповна отвлекла внимание собравшихся на себя, поспешил вызволить Ручьева:

— Разойдитесь, разойдитесь, обложили, как хищного зверя! Дайте вздохнуть человеку.

— Семеныч, как же с мясорубками?

Чайкин решительно отстранил и Куржака.

— Постой, Андрюшка, не до тебя. — И потряс за плечи Ручьева: — Да очнись же на минутку, Толя, не идиот же ты! Давай посмотрим еще раз хорошенько. — Он взял у него мятый пиджак, бросил на пол и, став на колени, начал разглаживать, прощупывать каждую складку.

В приемную, шумно дыша, вплыла, как нагруженная баржа, Смолькова и плюхнулась на стул у двери, сразу отыскав взглядом Ручьева.

— Ну теперь-то ты от меня не спрячешься!

Деловито, уверенной, важной походкой вошел Рогов-Запыряев, за ним банковские служащие с перевязанными головами и милиционер внесли сторожевую машину.

— Вот ты где, голубчик! — торжествовал изобретатель, чуть не споткнувшись о Сеню. — Значит, машину создавать вместе, а отвечать за нее я один?

Сеня поднялся с пола, отряхнул штаны.

— За что отвечать? — удивился он. — За машинные действия непредвиденности? Или за плохую эксплуатацию

действия? Но машину создавал в единоличном одиночестве я, эксплуатацию ее против людей проводили вы.

— Вот он, гужеед, убивец народа! — завопила Антиповна, увидев Рогова-Запыряева. — Он мово старика под машину подвел, один он! Толя, заступник наш, выручай, в больницу повезли мово Михеича…

Рогов-Запыряев дал ей мужественный отпор:

— Я не могу принять вину на себя, гражданка. Меры предосторожности и техника безопасности были учтены, рычаг обтянут резиновым шлангом. Виноват сам старик — слаб для нашей машины. Видите, она какая?

— Видим, — сказал Куржак. — Только зачем вы ее сюда приволокли?

— На ремонт. После поражения Михеича перестала срабатывать, а у вас свои мастерские, Сеня… Переставьте сюда, товарищи, вот сюда.

Служащие и милиционер подвинули машину поближе к стене, Рогов-Запыряев размотал шнур со штепселем, сунул в розетку.

Куржак, глядя на машину, радостно улыбнулся и поманил пальцем Федьку Черта и Ивана Рыжих.

— Что, ребята, потянет эта машина по весу за наши мясорубки?

— Должна, — сказал Черт. — И даже с походом. Вон она какая дарданелла.

Чайкин с радостным криком вскочил с пола, потрясая пиджаком Ручьева: за подкладкой он обнаружил проклятый кружочек, который оказался комбинатской печатью:

— За подкладкой была, карман прохудился! — ликовал он. — И как это я прежде не догадался всю подкладку прощупать. Под карманом проверил, и ладно, а она аж за спину откатилась!

Пришли обеспокоенные Илиади и его медсестра, потребовали, чтобы Ручьев пошел с ними в отдельную комнату, но он уже вскочил и мимо охранительной машины кинулся к Чайкину. Машина неожиданно сработала, ослепила толпу и с торжествующим ревом сирены стукнула Ручьева — он упал. На несколько секунд установилась испуганная тишина. В этой тишине раздался звонкий голос лектора, который вышел, вытирая платком потное лицо, из кабинета директора:

— Я кончил. Кто мне отметит путевку?

— Исправная! — обрадовался Рогов-Запыряев.

— Уби-или! Кто же мне даст письменное разрешение? — возмутилась Смолькова.

— Безобразие, понимаешь, акт не подписан…

— Батюшки, опять смертоубийство!.. Толя, родимый…

— Сделайте снимок для приобщения к делу, — приказал милиционер Мухину.

Тот раскрыл футляр камеры, прицелился и только шагнул к машине, как она опять заревела, но Куржак поднял с пола шнур и вырвал его из розетки.

— Федька, Иван, чего стоите, быстрей! На дворе грузовик — отвезем к пристани и мясорубки выручим…

Рогов-Запыряев загородил собой свое детище:

— Не дам, не позволю! Товарищи, несите ее обратно в банк.

Между банковскими служащими и рыбаками завязалась борьба, Куржак оттаскивал от машины Рогова-Запыряева, а Чайкин и Нина с помощью медсестры тормошили Ручьева, поливали его водой из графина, делали искусственное дыхание…

— Пропало мясо! — вздохнул Чернов, думая о своем.