Голова
Шрифт:
Она торопливо отошла от него и, обороняясь, вытянула руку. Наверно, смех его показался ей недобрым. Лишь сейчас он заметил, что руки у него судорожно стиснуты, а мышцы напряжены как для прыжка. Бешенство захлестнуло его, угрозы и проклятия потонули в скрежете зубовном.
Он дико озирался по сторонам, словно ища спасения и в то же время боясь, как бы им не помешали. Между голыми кустами было узкое пространство, но достаточное для того, чтобы отомстить за себя, прежде чем умереть самому. Скорчившись и растопырив узловатые руки, поднимался к белесому небу звероподобный
У нее меж тем, как по волшебству, исчезло с лица выражение страха, глаза засияли живее, чем всегда, жест, которым она оборонялась, стал повелительным.
— Этого вы тоже не сделаете! — звонко крикнула она. И в самом деле, руки его опустились.
Обезоруженный, уставился он в землю и пробормотал только, чтобы не подчиниться, как мальчишке: «Но вы у меня в руках!» В ответ она засмеялась, немного испуганно, как ему почудилось, но явно храбрясь. Ему стало ее жаль; все, чем была и что сулила она, вернулось вновь, жизнь опять завладела им. Но ему стыдно было покориться ей. Он собрал всю свою гордость и с надрывом швырнул ей в лицо:
— Я пойду своим путем и жалею вас, что он не стал вашим. Теперь, когда я вас узнал, я не могу вас любить, а вы не можете мне приказывать. Будущее мое во мне самом. Для зависти у меня слишком много воображения, для честолюбия — слишком много уважения к себе, и если мы когда-нибудь встретимся вновь, быть может, я ничего не добьюсь в жизни, но отвоюю то, над чем вы смеетесь: мое человеческое достоинство! — Метнув ей последний огненный взгляд, он резко повернулся — и прямо через кусты вихрем прочь, в суровой гордыне юности.
— Терра! — крикнул чей-то голос. Он испуганно остановился; навстречу шел Эрвин. — Графиня Альтгот, — сказал он невинным тоном, — утверждает, будто вы едете с ней в Берлин. Почему так спешно?
— Мне незачем здесь оставаться. — И еще резче: — Избавьте меня от изложения причин, господин граф!
— Жаль. Мы к вам хорошо относимся — сестра и я. Я тоже… у вас нет дурных умыслов. Я следил за вашим лицом только что, когда вы произносили свою тираду. Я бы зарисовал вас, если бы сумел.
После этого гостю представился выбор либо броситься на него, либо провалиться сквозь землю. Быть воспринятым как курьез, не заслужить даже серьезного отношения к себе — это утонченное издевательство достойно венчало все, что он пережил здесь!
— Ваше доверие льстит мне, — сказал он, внутренне весь сжавшись и опустив глаза.
Молодой граф продолжал благосклонно, почти по-дружески:
— Ведь и у вас есть сестра, фрейлейн Леа…
— Даже имя! — прорычал Терра.
А Эрвин пояснил Алисе:
— И он оберегал ее от малейшего оскорбления самым удивительным, неподражаемым образом.
— Вы тоже бываете неподражаемы, — зарычал Терра.
— Сам не знаю, был бы я способен так забывать себя и с таким жаром охранять чужие интересы, как вы тогда… — простодушно сказал Эрвин.
Он собирался изложить весь ход событий, но графиня Алиса удержала его. Она видела, что Терра дрожит всем телом. Он непременно
— Ты не поверишь, что это за создание! Я еще не видел такой красоты, и сам теперь себе не верю, что действительно видел ее. У нее какое-то неуловимое сходство с тобой, Алиса.
Терра поднял отчаянный взгляд к говорившему, но перед ним была лишь молодая графиня.
— Я поняла, что троим здесь не место. — И она сделала умиротворяющий жест.
— Проститься мы должны без свидетелей, — подхватил он.
— Не надо горечи! — И она подошла к нему. — Мы были так близки, пощадим же друг друга!
Он склонился перед ней, и они бок о бок пошли назад между кустарниками.
Сколько длилось это молчание смятенных чувств? И вот у него со стоном вырвалось:
— Где ты найдешь еще такое обожание?
— Никогда и нигде, — ответила она, во взгляде ее была скорбь. — Пожалей меня за то, что я тебя отпускаю!
— А я? Значит, такова моя доля. Я беспредельно любил тебя.
— Я все еще тебя люблю, — мягко сказала она.
Он не выдержал, он склонился к ее рукам, он целовал их рожденными болью поцелуями. Ее бледное лицо, по которому текли слезы, было обращено куда-то вдаль.
— Может быть, все очень просто? — прошептала она. — Только мы слишком молоды?
Он выпрямился, не выпуская ее рук.
— Но я буду ждать, — торопливо сказала она.
— Ждать меня, пока я смогу прийти за тобой? — так же торопливо спросил он и почувствовал, как руки ее дали ответ.
Правда, в глазах друг у друга они прочли, что это всего лишь трафаретные вопросы и ответы юности, которая не хочет признать себя побежденной. Конечно, все могло случиться, но их сердца сомневались, даже разбиваясь.
Стыдливо отвели они глаза и пошли обратно. Теперь они спешили, дом был уже близко, и перед ним наготове стоял экипаж. В тот миг, когда они выходили из-за прикрытия последних кустов, на Терра вновь налетел стихийный порыв схватить ее, швырнуть в экипаж и умчать прочь. Его порыв захлестнул и ее. Потом все оборвалось.
Кучер вынес саквояж, в котором Терра с изумлением узнал свой собственный. Вслед за тем появилась графиня Альтгот и кивком пригласила его садиться. Он лихорадочно огляделся. Алиса исчезла. «Прощай! Я поторопился жить. Все вымысел — и мое счастье и моя мука. Золотое утро, созданное для путешествий, я ждал свою спутницу, — помнится, так уж было однажды. Но только уверенности осталось меньше, чем в тот раз, когда я ждал женщину с той стороны. Другие времена, но тот же финал…» — думал он, когда садился рядом с Альтгот, и ее улыбка говорила ему: «А кто оказался прав?»