Голован
Шрифт:
Первого… Я назвал его Лапка, и то уже постфактум. То есть после того, как это никому не стало потребно. Впрочем, как и до того. Собаки у нас в основном безымянные. Была охота запоминать клички, которые им дали торгаши в Новом Бракуде. Только Выдувальщик Сферы знает, сколько хозяев до того попеременяли наши четвероногие, так какой смысл давать им еще и имена? В конце концов, они у нас для простейшей работы, не для циркового хождения на задних лапах и даже не для выслеживания дичи. Лапку хватанула за ногу какая-то смесь богомола с гусеницей. Наш главный биолог Кож Зола даже выдал с ходу название этой дряни. Мировой Свет в свидетели, нам не удалось растоптать ядовитую пакость походными ботинками, как ни старались. Благо, везде успевающий Дьюка Ирнац ловко сработал мачете и срезал гадине голову. Опять
Впрочем, потерпевшему — тогда еще безымянному псу, — было уже до лампочки, прикончили его обидчика или оставили как есть. Передняя лапа у Лапки раздулась впятеро. Бедная псина скулила не переставая. Тогда мы еще были богаты на лекарства, так что я не пожалел порции морфина. Транспортировать собаку-носильщика на носилках было, конечно, несколько диковато, но тогда мы еще были полны сил, так что попробовали и это тоже. Покуда Лапку перемещали, я пытался его реанимировать. Вот именно в процессе лечения я эту рыжую псину и поименовал. Возможно, Лапка меня даже полюбил напоследок, воспринял как нового и окончательного хозяина. Жаль, ненадолго. Против жуткого яда оказался бессилен весь набор наших аптечных противоядий. Вот же пропасть! Может, наш мудрейший Шоймар поставил не на того доктора?
— Массаракш! — сказал наш проводник-охотник Дьюка Ирнац.
Тот же «массаракш» произнесли, кто про себя, а кто вслух, и все остальные. Быть может, только туземцы ругнулись как-то по-особенному, на родном наречии. Им, наверное, было несколько видней.
Повод для ругани был знатный. Посреди даже не тропы, а еще не пробитой и не протоптанной нами просеки лежал поперек курса человеческий костяк. Скелет был неполного вида, но собран как полагается. То есть, руки там, где и надо быть рукам, а ноги, как и положено, — снизу. Череп скалился повыше грудной клетки, и под ним даже попытались выложить в линию шейные позвонки. Кажется, некоторые отсутствовали.
Руководство экспедиции чуть было не устроило дискуссию прямо над скелетом, но гвардии ротмистр Маргит Йо взревел, как оба оставленных нами на границе пустыни колесных бронехода разом:
— Круговая оборона! Всем рассредоточиться по периметру и снять оружие с предохранителей!
Он был полностью прав. Диспут можно провести и загородившись стволами. Да и о чем было дискуссировать-то? Все было ясно-понятно. Кто-то оставил нам недвусмысленное послание.
Почему мы были так уверены, что именно нам? Оно, конечно, всякое может быть. Например, развлекался в джунглях какой-нибудь туземец изучением анатомии. Тут валит наша вооруженная до зубов колонна. Он, бедняга, ноги в охапку и — шасть в кустики. Гипотеза притянута за уши, но уж какая есть.
Впрочем, она уже рассыпалась в прах. Все бы с ней оказалось в норме, если б это был первый обнаруженный нами скелет. Но он был уже вторым. За последние два часа. Надо ли говорить, что человек — слишком редкая птица в лесах Топожвари-Мэш, чтобы его останки валялись на пути нашей группы чисто случайным образом. Сколько сотен или скорее десятков тысяч штук их надо разложить на местности, чтобы мы начали о них спотыкаться? Нет уж, случайностью это не могло быть никак.
К тому же эта вторая находка отметала еще одну лазейку для изворотливого разума. Ну, типа того, что послание предназначено не персонально нам, а является знаком для всех. Если б мы шли по какой-то звериной или человеческой тропе, тогда подобное словоблудие еще бы прокатило,
— Знак трактуется однозначно, — констатировал Шоймар очевидное. — Кто-то очень не хочет, чтобы мы шли дальше. Кто-то…
В этот момент совсем недалеко в лесу раздалось какое-то странное повизгивание. И тут же оно как бы распространилось на весть лес. Справа, слева, спереди кто-то загадочно и… если честно, то страшно визжал.
— Или что-то, — задумчиво сказал Дьюка Ирнац, держась за приклад своего двуствольного «коррадо».
— Что вы имеете в виду? — покосился Жуж Шоймар.
— А вы, профессор, считаете, что это вопят люди, да?
— Мало ли что люди умеют? — неуверенно пожал плечами начальник отряда. — Колдун Кадидадалло, к примеру, способен вовлечь в танец чудовище, как мне рассказывали. Так что…
— Нет, не думаю, что это люди, — махнул головой Ирнац. — это нечто другое. И что-то мне это ужасно напоминает. Как вы считаете, коллега доктор?
— При чем здесь доктор Гаал? — спросил Шоймар. Сопротивлялся он чисто инерционно.
Я как раз наклонился, рассматривая выложенный человеческий скелет. Когда в лесу завизжало и захохотало, все у меня внутри оборвалось.
Наш проводник чувствовал, а я уже знал ответ наверняка.
Может, во всем виновны джунгли? Ведь это они, в первую очередь, порождают новые виды. Воспитывают их с пеленок противостоять враждебной окружающей среде. Отращивать зубки и прочую защитную механику. Именно они, в конце концов, и породили голованов. Задали какой-то собачей предпороде такие исходные условия, что только жуткая, головастая мутация и смогла приспособиться. Приспособиться через отращивание мозгов. Теперь-то уж безо всяких научных диспутов видно. Это где-то в аудиториях Департамента Науки Неизвестных Отцов можно, восседая в комфортном креслице, спорить, разумен ли голован, или все же собака-собакой, а все смутные описания, поступающие с разных концов мира, всего лишь аномалии психического свойства. В смысле, не со стороны круглоголовых собак, а со стороны наблюдателей-людей. Там употребил не в меру, тут фотоаппарат дрогнул, да снимочек смазался. А где-то и совсем явная подтасовка, потому как быть этого не может, ибо не может быть никогда.
Конечно, после проведенного двести лет назад и закончившегося полным фиаско диспута «О падении камней из нутра Мирового Света», отрицать с ходу всё и сразу как-то не модно. Тогда спорили-спорили, а в это время вблизи столицы сыпануло сверху сразу несколько именно таких камней. Их, чуть ли не дымящиеся, из земли выколупали и прямо в зал Имперской Академии приволокли. Нате вам, мол! Долго потом профессора с академиками указки ломали, и даже, говорят, поныне ломают. Все спорят, откуда данные камни — железные и всякие? Порождает ли их сам Мировой Свет, или же они просто падают с другой, оборотной стороны Сферы Мира? Если так, то что их оттуда выбрасывает? Предположим, вулканы. Но вулканов на всей Сфере раз-два и обчелся, к тому же все они на островах. Последнее, разумеется, не помеха, даже наоборот. Ибо, как ни крути, но под Мировым Светом наличествует всего-то один-единственный материк. Тем не менее новейшие лабораторные методики анализа минералов доказали, что некоторые из камней, падшие из-за серебристого полога облаков, имеют неизвестную на Сфере Мира структуру. Не похожи они и на минералы, поднимаемые со дна океана. В общем, как ни крути, а выходит, небесные посланцы рождаются в нутре самого Мирового Света.
Хотя в плане медведеобразных собак история с падающими камнями покуда не повторилась. На заседания Департамента Науки ни один голован не явился. Очень жаль, между прочим. А то, кое-какие члены-корреспонденты уж гектар бумаги по поводу исписали, децилитр чернил извели по теме, а в реале ни одного голована в глаза не видывали, разве что в зоопарке, где на табличке обозначено «Голован тропический», а внутри что-то неясное, быть может, просто мутантный пёс-толстун, свежепокрашенный в нужные тона.