Голован
Шрифт:
— Надо снарядить погоню и вернуть этих…
— И не думайте, профессор! — бесцеремонно перебил его находящийся тут же Дьюка Ирнац.
— Это почему же? — Теперь начальник отряда возмутился уже по другому поводу. — Вы же сами раньше рассказывали, что беглых рабов потребно всегда преследовать, чтобы другим было неповадно и чтобы подобное более не повторилось.
— Но согласитесь, профессор, эти поклонники Великана все же не рабы, мы их попросту наняли. Разумеется, разницы тут особо нет. Они нарушили договор и… Ладно. Главное-то не в этом, прямо скажем. Главное в том, господин Шоймар, что раньше на нас все же не охотились стаи безумных собак, — тихо возразил Дьюка. —
Насчет этого он был прав. Наши четвероногие носильщики в течение суток превратились из помощников в обузу. И в отличие от людей, никакое запугивание тут не действовало.
— Хорошо. Нашего Йоки за пистолет я сам отчитаю, — констатировал Жуж Шоймар. — Но все равно придется выдать ему что-то для самообороны. Кроме того, надо, конечно, усилить бдительность в отношении оружия и припасов. Не хватало лишиться чего-то воистину важного. И давайте не тратить время, а сниматься с места. Мастер-проводник Ирнац, будьте добры, распределите груз, оставшийся «без ног», по остальным.
— Сделаем, господин Шоймар, — кивнул проводник.
Очень скоро колонна была готова двинуться дальше, но мы не успели.
— Стоять! Не двигаться! Буду стрелять! — рявкнул кто-то позади.
Маргит Йо и с ним еще двое гвардейцев тут же рванули туда, на ходу сбрасывая мешающие рюкзаки.
— Всем в кучу и залечь! — крикнул ротмистр на ходу оставшимся.
Я тут же достал и снял с предохранителя свой «меньхерт». Но стрельбы мы, слава Выдувальщику Сферы, не дождались.
Через некоторое время Маргит Йо вернулся, гоня перед собой одного из наших марайя. Одного из сбежавших.
Мы знаем: никто из нас не вернется. Ни один участник экспедиции больше никогда не шагнет на скукоживающийся с каждым годом осколок былой Империи. Это, вообще-то, безальтернативно, если рассуждать логически. Но человек — удивительное существо: изобретя логику, он относится к ней, как и положено относиться к тому, что вышло из головы, — исключительно как к игрушке. А ведь игрушку можно отбросить прочь, если припечет. Вот мы и отбросили. Разум твердит: никто из нас не вернется в цивилизацию. Но ни один из нас в это не верит. А верит в то, что случится чудо. «Пусть другие вокруг мрут, как мухи, — невольно констатирует каждый, — но со мной этого случиться не может. Я особенный. Да, конечно, у меня тоже порой клинит голову, глаза не воспринимают окружающее, в брюхе ни с того ни с сего ощущается брожение, выливающееся в понос. Так же, как все, я пью назначенные доктором Гаалом профилактические микстурки с витаминами, иногда получаю укольчик, после укуса особо злобной мухи неясного науке вида. Но все это не по-настоящему. Все другие конечно же могут умереть без укольчика шприцем от предварительного укольчика комара. Я — нет. Я просто притворяюсь, просто маскируюсь под всех. Дабы они не догадались, что я совершенно бессмертен».
Приблизительно так думают все. По крайней мере, те, кто прибыл с севера. О носильщиках из местных ничего сказать не могу. Скорее всего, даже после атомной бойни средняя продолжительность жизни у нас выше, чем у них здесь. А потому смерть для аборигенов дело более житейское. Не трагедия вовсе, так, пустячок. А вот нас цивилизация избаловала.
Если бы волшебным образом ныне можно было вернуть время вспять, в тот миг, когда в мою жизнь вклинился Жуж
О Творец Сферы Мира! Как много бы я дал, чтобы попасть из этих лесистых топей в такую вот лечебницу. Пусть ставят опыты, пусть мастырят электроды к голове, пусть пичкают таблетками. Зато там можно спать в сухости и ходить без двойной противомоскитной сетки.
И еще больше, уже совсем все, я бы отдал за возможность прижаться к жене и обнять своих детишек. Раду, Гая, и… вдруг уже досрочно родившегося маленького Дара, мою копию. Или Офию, если все-таки девчонка. Ведь Ринка предложила назвать в честь бабушки и моей мамы. И правильно. О Мировой Свет! Как ты себя чувствуешь, Ринка? Как протекает беременность, если все по срокам? Ничего не узнать. Хотя у Шоймара в распоряжении сверхновейшая рация. Почему нельзя побеспокоить далекие штабы насчет здоровья семьи? Я член экспедиции или какой-нибудь прикупленный по дороге раб?
Вообще-то мы все здесь рабы. Нам никуда не деться и никуда не уйти. Нам даже не требуются ошейник и кандалы. Ведь мы — рабы своей дурости, своей глупой тяги к приключениям. Мало тебе было приключений на фронте, бывший штаб-врач Дар Гаал? По-видимому, мало.
Ну так получи сполна, раб своей глупости Дар!
Возвратившийся туземец был напуган до смерти. У него буквально зуб на зуб не попадал, а глаза округлились и выглядели, как у сумасшедшего.
— Ап-татата, ап-татата, — вот единственное слово, которое он повторял на все расспросы.
— «Собаки», то есть даже «большие собаки», — любезно перевел для нас Дьюка Ирнац. Да впрочем, мы уж и без того догадались.
Беглого марайи скрутили, разжали челюсти и влили граммов сто коньяку. Местные аборигены непривычны к столь суровому спиртному, они пьют разве что перебродившее кокосовое молочко, так что подействовало почти мгновенно. После чего все же удалось выколупать из бедолаги хотя бы некоторые подробности.
— Большие собаки напали и съели его друзей, — перевел Дьюка Ирнац. — Сам Каби (это он) бросил нож и убежал.
— Конечно, когда добро не твое, то можно и бросаться, — посетовал наш штатный повар Табор Ибль, у которого эти герои уволокли профессиональный инструмент.
— Спросите его, Дьюка, это были голованы? То есть собаки с круглыми головами? — поинтересовался я.
— Он не очень понимает, — пожаловался охотник-проводник. — Нет у нас общего обозначения. «Собаки» — они собаки и есть.
Тогда я не поленился, извлек из рюкзака свою книгу по кинологии и нашел нужную страницу. Когда я продемонстрировал аборигену картинку, он снова перепугался. Потом энергично закивал. Правда, на меня он теперь смотрел, как на настоящего колдуна. Я вырос для него в ранге.
— Все-таки голованы, — констатировал я очевидное.
— Да, именно этот вид собак, — кивнул Дьюка Ирнац и подвел еще один итог. — И они не дадут нам уйти за просто так.
— А мы что, собирались возвращаться? — несколько возмутился Жуж Шоймар.