Головоломка
Шрифт:
Отвертка… Орудием убийства стала отвертка.
На сей раз это не мистификация: белая пленка заволокла широко открытые глаза бездыханного Моки, глаза, видевшие лицо смерти.
Илан не сомневался, что Рей Лепренс тоже мертв, жестоко убит.
По клинике бродит монстр, и Илан знает, как его зовут. Люка Шардон, человек с отверткой, убьет их всех, одного за другим. Как убил восьмерых игроков в шале.
Пожелтевший от времени листок, лежавший на груди Моки, явно вырвали из тетради, текст был напечатан на машинке:
Люка Шардон химиорезистентен к большинству антипсихотических препаратов, что значительно осложняет задачу лечащих врачей. Учитывая склонность
По мнению моего коллеги, Шардон живет в мире, созданном его воображением, и крайне редко реагирует на события реального мира. В момент пребывания в так называемой воображаемой фазе болезнь никак не проявляется. Психоз овладел его жизнью, его снами и социальным поведением. Когда болезнь проявляется, пациент выглядит совершенно нормальным, что делает ситуацию парадоксальной, а его – исключительно опасным.
В те же периоды, когда психоз отступает и имеет место возврат к реальности, пациент становится буйным и крайне агрессивным: он начинает верить, что медики хотят ему навредить, искажают все его слова, чтобы выставить сумасшедшим. Больным овладевает параноидальный бред, он отказывается оставаться в клинике, сегодня напал на санитара.
Пациент из палаты № 27 ничего не помнит о происшествии в шале и убийстве своей подруги. Больной считает, что она жива и придумывает события, которые якобы с ней происходят. Барьер между реальным и воображаемым полностью стерт. В острой фазе психоза пациент способен совершить убийство, которое сам же потом и «расследует».
Моя главная задача – заставить его принять правду об убийстве восьми человек. Только так можно улучшить его состояние.
Необходимо найти вход, первый ключ, который откроет ворота его разума. Другие ключи отыщутся позже, и мы будем мало-помалу продвигаться вглубь его больного сознания.
Для начала мы попробуем электрошоковую терапию.
Илан оцепенел. Составитель отчета – совершенно очевидно психиатр – пишет об эпизоде в шале. Но как это возможно? Клиника закрыта уже пять лет, а восемь человек погибли год назад. Почему убийца Моки, Люка Шардон собственной персоной, оставил документ на теле своей жертвы?
Объятый ужасом, Илан отступил на два шага, почувствовал внезапную боль, потом что-то холодное потекло по его спине, он заорал, обернулся и увидел расплывающийся силуэт с пустым шприцем.
Зрение у него мутилось, комната начала вращаться, мир опрокидывался, но он успел увидеть, что нападавший одет в оранжевый комбинезон, а на голове у него холщовый мешок с прорезями для глаз. Точно такой же он нашел в белом пакете.
Илан протянул руку в тщетной попытке сорвать мешок и увидеть лицо негодяя, но не успел – ноги стали ватными, и он рухнул на кучу одежды мертвецов.
Шприц упал и разбился, на пол вытекла капля маслянистой жидкости.
Потом наступила темнота.
45
Кошмар вернулся.
Илан вынырнул из небытия и сразу понял, что снова будет страдать. Из-за ремней на запястьях и лодыжках. Ему заткнули рот скомканной грязной тряпкой и заклеили медицинским пластырем. Звуки, которые он пытался издавать, напоминали невнятное бурчание.
Илану казалось, что он смотрит в калейдоскоп: все вокруг было расплывчатым, неопределенным. Цвета сливались, прямые углы превращались в изгибы, формы искривлялись, но он догадался, что находится в кабинете дантиста, сидит, пристегнутый
Кто-то ее зажег.
Илан представил себе худшее: бормашина касается коренных зубов, кроша эмаль, бур ищет нервы. Нет боли хуже зубной. Он хочет отвернуться, но ремень на лбу удерживает голову в неподвижном положении. Он пытается кричать и чувствует в глотке отвратительный вкус какого-то препарата. Рвотный позыв быстро проходит.
Господи, как же кружится голова…
Когда Илан открыл глаза, в поле его зрения появилось и сразу исчезло размытое лицо в хирургической маске. Он услышал характерный сигнал электрокардиографа. Чье-то сердце билось медленно – его сердце.
Зачем его подключили к мониторам? Хотят посмотреть, как долго он сможет выносить пытки? Решили убивать его не торопясь?
Вокруг зазвучали голоса. Мужчины и женщины что-то обсуждали. Илан не мог разобрать ни слова, но не сомневался, что некоторые из этих голосов уже слышал у себя в голове. Именно они пытались свести его с ума.
Кто-то зашептал ему в ухо:
– Вы знаете, чего мы хотим.
Голос – мужской, низкий, спокойный.
– Мы надеемся, что вы будете сотрудничать и сообщите нам недостающие элементы. Вы ведь понимаете, что я имею в виду, господин Дедиссет?
Моки… Он мертв… – подумал Илан. – Его закололи отверткой. А теперь они примутся за меня. Начнут пытать и…
– Сейчас вы сконцентрируетесь и будете слушать мой голос. Только мой голос – все остальное не существует.
Голос нашептывал фразы Илану на ухо, и ему показалось, что он падает в бездну. Мозг, затуманенный введенным препаратом, был готов отключиться.
И тогда включилось внутреннее зрение. В зияющем провале сознания Илан переместился в большую темную комнату. Его тело плыло навстречу яркому теплому свету, а перед мысленным взором возникали образы. Потом появились звуки и запахи.
Дальние уголки подсознания вытолкнули на поверхность воспоминания.
Илан увидел себя и родителей на лужайке незнакомого парка. Они на пикнике, сидят за деревянным столиком. Два мальчика и девочка, ровесники Илана, катаются на калитке-турникете. Это происходит летом, небо ослепительно-голубое, хотя рядом, на краю парка, стоит завод – из его трубы поднимается черный дым. Мимо идут люди в яркой одежде. Мать Илана достает сэндвичи из желто-белой сумки-холодильника, отец сидит на траве и что-то рисует в тетради, той самой, с картой сокровищ. Илан подходит, чтобы посмотреть, но отец захлопывает тетрадь.
– Я не успел увидеть.
Илан услышал свой голос. Глотнул свежего воздуха – ему вынули кляп, но не смог ни шевельнуться, ни открыть глаза. Голос снова зазвучал у него в голове, тихий и спокойный. Он вел Илана вперед, открывал неведомые двери.
Я все осознаю. Как они это делают?
Илан не сопротивлялся, он хотел понять и не мог бороться с чужим присутствием в собственном мозгу, потом почувствовал тепло, и краски на мысленном экране стали складываться в изображения.
Другая картинка из его жизни. Он сидит по-турецки на кровати, с карандашом в руке и тетрадью отца на коленях. На сей раз загадочный, сделанный тушью разных цветов рисунок ясно различим: горный пейзаж, озеро, радуга нескольких оттенков голубого и синего, остров на водной глади. Мозг Илана во всех подробностях восстанавливает множество деталей.
Илан из воспоминания держал перед собой листок, на котором мелкими буковками записал информацию.
Другой Илан, тот, что был пристегнут к креслу дантиста, по просьбе присутствующих описал эту сцену вслух.